Жюль Верн - Цезарь Каскабель
Что касается мужчин, то зимой — а многие еще одевались так, словно на улице стоял жестокий мороз, — они походили на диких зверей, ибо кутались в одежду из шкур мехом наружу. Головы скрывали капюшоны, так называемые «малицы», или «парки», в которых были прорезаны щелочки для глаз, рта и ушей. Разглядеть их лица не представлялось возможным, что, вероятно, ни у кого не вызывало особых сожалений.
По дороге «Прекрасной Колеснице» то и дело встречались сани, в этих местах называемые «нартами». В нарты впрягают в среднем трех оленей. Упряжка весьма примитивна: ею служит простой ремень, пропущенный под брюхом животных и привязанный за их рога. Нартами управляет один погонщик, и они одолевают по снегу семь-восемь лье без малейшей передышки.
Не стоило ожидать такой прыти от оленей, тянувших тяжеленный фургон. В то же время грех было на них жаловаться: они делали свою работу безотказно и надежно.
По этому поводу господин Серж как-то заметил, что разумнее заменить оленей на лошадей, как только удастся их раздобыть.
— Заменить? Зачем же? — изумился господин Каскабель. — Вы думаете, у них не хватит сил дотянуть нас до России?
— Если бы мы направлялись на русский Север, — ответил господин Серж, — я бы не волновался. Но мы идем в центральную часть России — а это совсем другое дело. Олени с большим трудом переносят тепло; жара изнуряет их и лишает всякой работоспособности. Поэтому в конце апреля их несметные стада мигрируют на Север и на высотные плато Уральских гор, где всегда лежит снег.
— Ну что ж! Придумаем что-нибудь, господин Серж, достигнув Европейской равнины. Но, по правде говоря, какая потеря — расстаться с нашей упряжкой! Судите сами: какой фурор мы произведем, явившись в самом разгаре пермской ярмарки с двумя десятками оленей, запряженными в колесницу семейства Каскабель! Какой эффект, какая сногсшибательная реклама!
— Да, пожалуй, настоящая сенсация, — улыбнулся господин Серж.
— Нет, триумф! Триумф, вы хотите сказать! И кстати, — добавил господин Каскабель, — не правда ли, мы твердо договорились, что граф Наркин — член моей труппы и, если понадобится, не откажется выступить перед публикой?
— О да! Железно.
— Тогда, как глава труппы, попрошу вас не пропускать репетиции и не увиливать от занятий по развитию ловкости рук! Поскольку все думают, что вы делаете это ради развлечения, то ни дети, ни моряки не станут удивляться. Хм! А знаете, вы уже достаточно искусны!
— Разве могло быть иначе с таким учителем, как вы, дружище Каскабель?
— Прошу меня великодушно извинить, господин Серж, но, уверяю вас, вы необыкновенно одарены от природы! Еще несколько приемчиков, и вы станете несравненным жонглером и фокусником! Уверен — вас ждет большой успех на подмостках!
Шестого мая «Прекрасная Колесница» вышла на берег Енисея в сотне лье от озера Еж
Енисей — одна из величайших рек Азиатского континента; на семьдесят второй параллели он впадает в одноименный залив Ледовитого океана.
Не осталось уже ни одной льдины на поверхности широкой реки. Большой паром для экипажей и путников, курсировавший между берегами, перевез маленький караван с людьми и имуществом, взяв немалую плату за проезд.
По ту сторону тундра простиралась, казалось, до бесконечности. Кое-где попадались группы остяков, исполнявшие свои религиозные обряды. Хотя большинство из них и приняли крещение, христианская религия не имеет здесь определяющего влияния, и остяки по-прежнему поклоняются языческим изображениям шайтана[174]. Это идолы с человеческими лицами, вырезанные из больших бревен; в каждом доме и даже в каждой лачуге стоит маленькая копия божества, украшенная медным крестиком.
Похоже, что остякские священники, или шаманы, извлекают немалую выгоду из фактически двойной религии, не считая того, что они имеют огромное влияние на фанатичных приверженцев, верующих и в Христа, и в шайтана. Надо видеть, с какой страстью, в каких эпилептических припадках и конвульсиях эти одержимые до исступления бьются перед своими идолами!
Когда путешественники в первый раз встретили полдюжины бесноватых идолопоклонников, юный Сандр тут же решил их передразнить; и вот он уже ходит вразвалочку на руках, изгибается назад, шатается, как клоун, и заканчивает серией головокружительных сальто.
Это упражнение навело его отца на следующие размышления вслух:
— Я вижу, дитя мое, ты вовсе не утратил своей гибкости! Что ж, отлично! Но не стоит расслабляться! Впереди — Пермская ярмарка! Речь идет о чести семейства Каскабель!
В общем и целом, с тех пор как «Прекрасная Колесница» покинула устье Лены, путешествие протекало без особых трудностей. Только иногда экипажу приходилось огибать густые сосновые и березовые леса, разнообразившие монотонный равнинный пейзаж, но непроходимые.
В сущности, эти края почти безлюдны. Караван проходил много лье, не встретив ни хутора, ни фермы. Плотность населения здесь очень мала, и даже самый многолюдный Березовский уезд насчитывает только пятнадцать тысяч жителей на площади в три тысячи квадратных километров[175]. Зато, может быть именно по этой причине, эти места кишмя кишат зверьем и дичью.
Господин Серж и Жан с жаром отдавались охотничьей страсти, постоянно пополняя «кладовую» госпожи Каскабель. Чаще всего их сопровождал и Ортик, оказавшийся расторопным помощником. Равнину населяли тысячи зайцев, не говоря уж о стаях пернатой дичи, которая водилась здесь без числа. Попадались также лоси, лани, дикие олени и даже кабаны огромного роста, здоровенные секачи; охотники осторожно обходили их логова, чтобы не тревожить зверя понапрасну.
А птицы! Утки, нырки, гуси, певчие дрозды, вересковые рябчики, глухари, аисты, белые куропатки. Было из чего выбирать! Поэтому, когда ружейный заряд нечаянно попадал в малосъедобную птичку, Корнелия отдавала ее на растерзание довольным собакам.
Обилие свежей дичи привело к тому, что все начали поправляться, и даже чрезмерно. Господин Каскабель забеспокоился и принялся настоятельно рекомендовать артистам быть сдержаннее в еде:
— Дети, осторожнее с трудовыми накоплениями! Жир — это смерть для суставов! Это бич акробата! Вы слишком много работаете ложкой и мало на репетициях! Умерьте свой дьявольский аппетит! Сандр, кажись, у тебя появился животик! Фу! В твои-то годы! Тебе не стыдно?
— Папа, клянусь…
— Ладно-ладно, знаю я твои клятвы! Я буду взвешивать тебя каждый вечер и, если обнаружу, что твое пузо растет, заставлю тебя подтянуться! Ты скоро станешь, как Клу! У него уже щеки со спины видно!
