Кармен Майкл - Танго в стране карнавала
Понимаю, что в такой щекотливый и волнующий момент не совсем уместно было обращать внимание на костюмчик, но такова уж Бразилия: любая деталь способна сбить с ног. Да что я, мы все замерли, не в силах вымолвить ни слова.
– Боже милостивый, – прошептала я наконец. Кьяра покосилась на меня и отреагировала по-английски:
– Вот так дерьмо, братан.
Я покрутила головой, дабы убедиться, что все это мне не привиделось. Но нет, Режина и впрямь стояла здесь, перед нами, во всей красе, оглядывая нас цепким, оценивающим взглядом. Почему она так разоделась – женщина, вынужденная жить под мостом и ожидавшая скорой смерти, – об этом можно было только гадать. Есть вещи, проанализировать которые невозможно, да и не нужно. Таковы обе Америки. Странные, нереальные земли, где женщины наряжаются Элвисом, чтобы встретить смерть.
– Привет, друг, – обратилась Режина к Кьяре.
– Привет, Режина, – ответила Кьяра.
– Кроме тебя, мне помочь некому, – без обиняков перешла к делу Режина, не спуская с Кьяры тяжелого взгляда.
Моя подружка сделала глубокий вдох и облизнула губы.
Режина – крепкий орешек, но даже у нее тряслись руки, когда она рассказывала свою историю в надежде высечь в наших сердцах искру сочувствия, способную воспламенить желание спасти ее. Если она сочиняла, значит, мы имели дело с хорошей актрисой.
Ситуация безнадежна, сказала она. У нее нет выхода, нет альтернативы, нет никакого плана Б. Ничего в этом мире нет, кроме нас. Конечно, она сама во всем виновата. Торговала наркотой. Она знает, что бывает, если не отдавать долги «Команду Вермелью». Как знать, может, когда-нибудь и ей велели бы наказать кого-то…
Она еще раз пересказала свою кошмарную историю, с достоинством описывая каждую мелочь, и сорвалась только на эпизоде, когда вторично поверила тому парню.
– Скажи для начала, зачем ты вообще ввязалась во все это, Режина? – задала я вопрос. – У тебя же семья, дети. Как ты решилась рискнуть их благополучием?
– Я тебя умоляю! Детей ведь нужно чем-то кормить.
– Чего бы тебе не пойти на работу в супермаркет?
Она уставила на меня жесткий взгляд блестящих глаз:
– Не сложилось, вот и все.
– Они, что же, в самом деле готовы убить беременную женщину за тысячу реалов? – нажала я.
– Они и за пятьдесят убьют, – ответила Режина, горестно кривя губы, и отодвинулась в тень, когда машина, проезжающая мимо церкви на парковку, на миг осветила нас фарами.
– А как насчет твоего брата? – не отставала я. – Он не может за тебя заступиться?
– Мой брат как раз и сделает эту работу. – Она выразительно хлопнула по усыпанной стразами штанине.
Не иначе как она шутит… Ситуация была настолько абсурдной, что принять ее всерьез было просто немыслимо. Мультфильм какой-то, честное слово, а не реальный мир. А вокруг бегают люди-мультяшки, которые изображают что-то, чтобы нас развлечь. Может, поблизости имеется какой-нибудь анимационный центр поддержки и помощи, куда ее можно сдать?
– Месяц назад они убили одну женщину на глазах у ее пятерых детей за то, что не заплатила долг.
Тут сын Режины, до сих пор тихо сидевший на коленях у Кьяры, завизжал, вскочил и с идиотским смехом забегал вокруг нас кругами. Режина продолжала потчевать нас историями о расправах над целыми семьями и над матерями, не платившими по счетам.
– Боже, – пробормотала я на ухо Кьяре и отвернулась, – во что ты нас втягиваешь? Какое все это имеет отношение к нам?
– Ровным счетом никакого, – выдавила Кьяра.
Ребенок остановился и уставился на меня темными глазищами величиной с блюдце. Он будто силился понять, о чем мы говорим, и я, не выдержав, отвернулась. Нужно-то всего восемьсот реалов, но у нас их не было.
– Что ты будешь делать, если мы дадим тебе денег? – спросила я.
– Я поднимусь на холм и встречу свою судьбу, – был ответ. – Но идти наверх без ничего – это верная смерть.
К этому моменту ребенок утихомирился, будто признав себя побежденным, свалился на землю рядом со мной и лизнул мне руку, как щенок. Я погладила его по голове, он положил голову мне на колени и снизу посмотрел на мать.
После нескольких часов разговоров и обсуждения несуществующих вариантов и альтернатив, мы решили, что пора уходить. Мы пригласили Режину пойти куда-нибудь поесть с нами, но она отказалась. Когда мы уходили, она смотрела нам вслед сквозь прутья решетки, ребенок молча стоял рядом с ней.
Спускаясь по мощенной камнем дороге, мы обе вдруг поняли, что жутко проголодались, и зашли в круглосуточное кафе «Амаро» в Глории. Время уже приблизилось к полуночи, а на открытой веранде, за желтыми пластиковыми столами, на таких же желтых стульях, сидели люди. Старик, весь какой-то закопченный, неразборчиво втолковывал что-то невидимому собеседнику. Женщина кричала в мобильник: «Этот ублюдок снова пропил все мои деньги. Я без копья, дочурка, дорогая. О господи… Ничего. Даже поесть нечего. Ты спрашиваешь, почему я ему все отдала? Чтобы показать, что я возмущена, вот почему. Только для этого. Нет, ну я не понимаю, как он мог такое сотворить! Господи помилуй. Господи помилуй».
Странно, что от всего этого у меня не пропал аппетит. Мы вдвоем умяли целую курицу, отрывая от нее ноги и крылья, жадно, как дикарки, заглатывая куски сочного белого мяса и почти не жуя. Покончив с едой, мы, не в силах переварить и курицу и ситуацию, в которую оказались погружены, долго сидели и молчали.
– Да ладно, дай ты ей денег, – наконец предложила я.
Кьяра, отвернувшись и внимательно рассматривая улицу, буркнула:
– Дам, наверное.
Вернувшись домой, я обнаружила сообщение от Фабио, который пытался меня разыскать. Он не согласился с тем, что надо дать Режине денег. Он придерживался теории, согласно которой мы не можем подачками и мелкой благотворительностью изменить даже свою судьбу, а тем более судьбы других людей. Правда, на следующий день, когда я попросила его отнести деньги Режине, он согласился, что и сам поступил бы так же, будь он богатым иностранцем. По-моему, бедность рождает фатализм. А может, богатство рождает иллюзии. Или и то, и другое. Итог все равно один, по крайней мере, в Рио. Потом я задавала себе вопрос, почему мы оплатили долги наркодилера, а не образование бедного ребенка или еду какой-нибудь бедной женщине, для этих денег можно было найти тысячу лучших применений. Из самолюбия я могла бы сказать, что мы хотели изменить жизнь Режины, вырвать ее из пут наркоторговли – но это было бы неправдой. И Кьяра, и я, мы обе отлично знали, что Режина вернется к своему занятию и в будущем почти наверняка снова окажется в таких же обстоятельствах. Сознаться себе в этом было мучительно, но в конце концов я пришла к выводу, что мы сделали это, так как не могли представить, что с нами будет, если ее и правда убьют, и виноваты в этом будем мы. Просто невозможно было вообразить, как мы придем в Лапу и узнаем, что Режина «пропала».
