Бенгт Даниельссон - Счастливый остров
При первой же встрече с Туаури мы обрушились на него с упреками и спросили, по всем ли правилам кулинарного искусства было приготовлено злополучное блюдо.
— Конечно, — отвечал он, покатываясь со смеху, — но я, возможно, забыл предупредить вас, что от крахмала всегда живот болит. Вся деревня уже которую неделю мучается животом.
В дальнейшем мы, по вполне понятным причинам, ограничивались кокосовыми орехами и рыбой, а когда хотелось разнообразия, ели рыбу и кокосовые орехи. Через несколько недель пришла долгожданная шхуна, и мы создали себе такие запасы, что могли бы без труда пережить длительную осаду. Но некоторых товаров на Шхуне не оказалось, поэтому мы решили заказывать все необходимое в Папеэте; при этом покупки обходились нам вдвое дешевле. Однако наш пример никого не соблазнил. Островитяне предпочитали прежнюю систему — зато им приходилось пять раз в году есть крахмал.
И еще одно следствие изолированности: человек может полагаться лишь на собственные силы и знания. Рароец в одно и то же время — лодочный мастер, строитель, парикмахер, гробовщик, столяр… Здесь надо быть умельцем на все руки. Чаще всего, конечно, легко найти тот или иной выход, но нередко убеждаешься, что тебе не хватает ни знаний, ни опыта, чтобы решить какой-то вопрос или выполнить необходимую работу, — не хватает просто потому, что в нашем дифференцированном обществе никогда не приходилось иметь дело с такими вещами. Как, например, изготовить фитиль для бензиновой зажигалки? Как починить стенные часы? Какую почву предпочитает картофель? Почему вдруг начинают дохнуть куры? Как делать замазку? Можно ли резать стекло, не имея алмаза? Как связать пружины в матраце, чтобы он был ровным? На каждом шагу перед нами вставали подобные задачи, и, сколько справочников ни тащи с собой, на всё ответа не найдешь! Можно, конечно, выходить из положения так, как делали мы: написать кому-нибудь из знакомых и спросить. Но это годится, только если дело неспешное, так как обычно письма идут до Рароиа два-три месяца.
И все-таки недостатки — удаленность от больниц и аптек, жаркие периоды, ненадежная связь с внешним миром, бедность местных ресурсов — на наш взгляд, многократно перекрываются достоинствами. Безграничный покой, отсутствие забот и приволье благотворно действуют на душу, и мы чувствуем себя как дома в этой атмосфере счастья и дружбы. Не раз мы задумывались над тем, чтобы навсегда поселиться в Полинезии. Однако по зрелом размышлении приходили к выводу, что это неосуществимо по той простой причине, что слишком много уз связывает нас с привычным существованием, не позволяя окончательно порвать с ним. Вряд ли найдется много людей, способных без ущерба для своего душевного равновесия вдруг перенестись в совершенно другую обстановку, другую среду.
Зато поразительно много людей считают себя способными на это и всерьез подумывают о том, чтобы поселиться на полинезийском островке.
Посмотрим, какие возможности для осуществления такого плана дает Рароиа. Следующее письмо — а я получил не один десяток подобных посланий — хорошо выражает побуждения и мечты тех, кого влечет Полинезия:
«…Я молодой служащий, мне надоело тянуть нудную лямку. Я не могу больше целыми днями высиживать за пишущей машинкой, утром и вечером толкаться в набитом автобусе и постоянно спешить, боясь опоздать, боясь упустить ту или иную возможность (кстати, и это со мной уже не раз случалось). К тому же у меня ревматизм, и я плохо себя чувствую в нашем холодном климате.
Я много читал о Полинезии и стал подумывать — не там ли мое место. Я не наивный оптимист, которому все представляется в розовом свете, и не думаю, что полинезийские острова — рай земной. Но я полагаю, что там и климат и люди куда лучше, что там нет такой борьбы за существование, как у нас. Разумеется, я понимаю, что нигде не проживешь, не трудясь. Но я молод (28 лет), работы не боюсь и готов к трудностям неосвоенного края.
Мне хочется поселиться на уединенном острове, где нет других белых, купить участок земли, расчистить его и обрабатывать. У меня есть кое-какие сбережения, а чтобы их хватило дольше, я готов поначалу вести такую же простую жизнь, как островитяне. Я холост, но ведь можно же найти местную женщину, которая согласится выйти за меня? Подруга жизни необходима человеку.
Я обращаюсь к Вам потому, что сам почти ничего не знаю о Полинезии, и думаю, что Вы можете посоветовать мне, на каком острове или архипелаге лучше всего обосноваться. Что ни говори, очень важно знать местные условия, а этих знаний у меня нет. Все равно какой остров, лишь бы там было не слишком жарко и не приходилось опасаться тропических заболеваний…»
Ответ на подобные письма предельно прост: эта радужная мечта неосуществима. Ни один иностранец не получит разрешения навсегда поселиться на Рароиа, но если даже такое разрешение каким-то чудом и будет дано, никто не продаст ему землю. А жить без земли и без доходов немыслимо для чужестранца, который лишен знания местных условий, приобретенных полинезийцами горьким опытом. Тому, кто посетует на это, я напомню лишь, что именно недоступность архипелага Туамоту для иностранцев позволила сохраниться таким исключениям, как Рароиа. Если открыть рай для всех желающих лишь на том основании, что им там нравится, то он, разумеется, очень скоро перестанет быть раем.
Тот, кто хочет блага островитянам Полинезии, должен лишь приветствовать такую политику. Могут, конечно, спросить, надолго ли она поможет. На этот последний и самый важный вопрос можно ответить, увы, только отрицательно. Естественно, трудно предсказать, через сколько лет, вопреки всем запретам, придет конец исключительному положению Рароиа. Но, во всяком случае, нет никакого сомнения, что детей раройцев ждет гораздо более трудная, суровая, грустная и сложная жизнь, чем та, которая выпала на долю их родителей. Уже сказывается влияние Таити, и оно будет расти по мере развития сообщений. Новые, вредные для здоровья продовольственные товары вытеснят из меню раройцев те старые блюда, которые еще сохранились. Все больше и больше островитян окажется жертвами алкоголя. Постепенно придет конец простым и идиллическим условиям жизни. Таитяне и другие, «преуспевшие» в своем развитии соседи передадут раройцам свое презрение к старым ценностям, и, по мере того как будут умирать старики, полинезийская щедрость и радушие все больше будут уступать место более выгодным в наше время достоинствам.
Но главную опасность представляют болезни. Не исключено, что они, как это было на многих других островах, совершенно истребят население Рароиа. Уже при нас появились тревожные симптомы; недавнее обследование показало, что двадцать два человека, в том числе дети, заражены сифилисом, который завез на остров один парень, побывавший на Таити. Может быть, на этот раз удастся одолеть болезнь, но кто гарантирует, что она не появится снова? То же самое можно сказать и о других многочисленных заболеваниях, опустошающих французские колонии в Океании.
