Эдуард Говорушко - Садовник
Хотя большинство американцев и американок и доживают до глубокой старости, им не позавидуешь. Потеряв контакт и взаимопонимание с детьми и внуками, они остаются в полном одиночестве. Чаще всего на попечении нанятых детьми за госсчет чужих людей. Галина, наша нью-йоркская приятельница, восемь лет в Америке отработала, ухаживая за такими одинокими, хотя и при детях, старухами. Они одеты и накормлены, живут в аккуратно убранных домах и квартирах, спят на чистых простынях. Трагедия их в том, что поговорить не с кем: близкие отделываются редкими телефонными звонками. Мы с Алей обихаживаем сады вокруг огромных трехэтажных особняков, в которых десятки комнат и спален. А детских голосов там не слышно - населяют их стареющие пары. Жертвой американской традиции жить раздельно с детьми стали наши рижские друзья - Елена и Иван Казьмины, люди уже довольно пожилые. Около пятнадцати лет назад их дочь вместе с мужем эмигрировала в Америку. Поселились они в Бостоне. И дочь, и зять в Америке довольно быстро встали на ноги. Одна из местных газет назвала их в числе двадцати самых преуспевающих эмигрантских семей. Теперь они живут в собственном доме уже впятером - в Америке родились еще дети. Рижские дедушка с бабушкой приехали к внукам два года назад. По американской традиции, дочь предложила родителям поселиться в гостинице, а не в их доме. Родители разобиделись и заявили: в таком случае мы будет жить у друзей. В глубине души они рассчитывали, что дети, конечно же, опомнятся и откажутся от своей гостиничной затеи. Ничего подобного. С аэродрома дочь завезла родителей к нам! За месяц с детьми и внуками они встречались лишь от случая к случаю. По-русски молодые американцы не говорили. Конечно же, и речи не возникало о воссоединении семей. В Риге Казьмины доживают довольно уныло и однообразно в своей двухкомнатной квартире, дочь подкидывает денег. А душой они, конечно, с внуками и детьми. И прекрасно понимают, что новая встреча может и не состояться. В общем-то подобная участь грозила и нам с Наташей, если бы нам не повезло с американским зятем.
Брюс в этом отношении - нетипичный американец. И это даже странно: воспитывался-то он как раз в типичной американской семье и рано, как и его две сестры, ушел из дому. Родители, сейчас уже пожилые и больные люди, вот уже около тридцати лет живут в Нью-Йорке. Вдвоем в собственном доме с четырьмя спальнями. Трое детей и девять внуков разбросаны по всей Америке. Раз-два в год родители берут свою машину (отец уже ходит тяжело и плохо, но за руль садится) и приезжают к нам в Бостон. А останавливаются они, конечно же, в гостинице, хотя в нашем доме места хватает на всех. Зять и мы все очень расстраиваемся, но старики никаким уговорам не поддаются.
Может, из-за того, что в детстве Брюсу не хватало нежности и ласки, в чем он сам признается, своим детям он решил обеспечить их с лихвой. А потому сказал Юле, что хочет жить в большой семье. Чтобы у детей были и бабушка, и дедушка. Более того, он хотел, чтобы у его детей был и старший брат. А потому выписал в Америку нашего племянника. К сожалению, старшего брата из Лени не получилось. Окончив школу, племянник вдруг так затосковал, что отказался учится в университете и уехал в Ригу. Правда, с хорошим английским, что помогло ему в конце концов попасть на работу в один из частных банков.
К рождению внука мы с женой Наташей прилетели в Бостон. Спустя месяц Наташа превратилась в пламенную молодую бабушку. С тех пор живет в Бостоне. Сразу же было решено, что мать и бабушка будут с ним общаться, рассказывать и читать сказки на русском языке, а отец - на английском. Наташа по мере взросления внука переквалифицировалась в эдакую Арину Родионовну. В результате Андрюша удивляет наших русских друзей отличным русским языком, а американцев - английским. И этот результат просто осчастливил меня: уже с годовалым внуком мы прекрасно понимали друг друга! Я знаю русскую бабушку, которая подолгу живет в Америке, но объясняется со своими внучками при помощи мимики и жестов.
Сейчас Брюс и Юля думают о русском садике, а в отдаленной перспективе не исключена, как я понимаю, и русская школа в Москве или Санкт-Петербурге.
Из Москвы
В начале лета мы отдыхать не поехали. Муж отправился на экономический форум в Петербург. Обсуждал, как поднимать нашу экономику, если она есть, конечно. Я же поехала в Пензу. Стоит она высоко на холме, подковой спускается к реке Сура. Но самое красивое - это парки. Они террасами следуют друг за другом, с фонтанами, скульптурами, памятниками. Это город художников. На площадях продаются картины. На одну, мне понравившуюся, денег не хватило. Художник отдал ее мне, не сомневаясь, что я вышлю ему деньги из Москвы. Конечно, сделал он это не от хорошей жизни, хотя русскому человеку свойствен "широкий жест". Пенза, когда-то богатейший торговый город, сейчас нищая. Нет средств на серьезные ремонты домов, дорог, но город чистится, моется, убирается. Знаешь, как франт, у которого есть манжеты от рукавов, а рубашки нет. Мне хотелось увидеть гимназию, в которой преподавал Илья Николаевич Ульянов, отец Ленина. Этот человек мне очень симпатичен. Иду по нагорной части Пензы и думаю, как бы мне похитрее спросить про гимназию, где работал отец Ленина. Ведь время таково, что Ленина, всех Ульяновых и даже ни в чем не виновный город Симбирск-Ульяновск костят, как только можно. Идет юноша, задаю вопрос, хорошо выговаривая слово "гимназия" и невнятно слово "Ульянов". Но он спокойно мне показал красивое здание и кое-что рассказал о жизни Ульяновых в Пензе. Заметь, это был молодой человек! Неужели вопреки всем идеологическим дрязгам он понял: пока живет человек, его надо любить, умрет - помнить...
С другим моим желанием дело обстояло хуже. Ты, наверное, помнишь, что Пенза славилась своими часами "Чайка"? У многих, купленные еще тридцать лет назад, они и сегодня ходят блестяще. Ну я и решила, что наконец-то куплю в Пензе "кукушку". И уже представляла, как открывается дверца домика, выглядывает эта ленивая птичка, у которой, по мнению моего любимого Бунина Ивана Алексеевича, самый весенний, юный и светлый голосок. Отправилась в фирменный магазин "Часы". Высматриваю "кукушку". Но со стенда смотрят на меня лишь плохого зеленого цвета "лягушки". На мой вопрос продавщица отвечает: "лягушки" из Германии. Пензенский часовой завод обанкротила мафия, решив убрать конкурента с рынка. Стоят цеха, филигранно работавшие мастерицы, чтобы прожить, собирают стеклотару. Представь холодный, не отапливающийся цех на четыреста человек, где работают трое. Из старых традиций - лишь белый халат. Зарплаты, конечно, не получают.
Я зашла в магазин на территории завода, надеясь, что здесь сохранилось что-то из старых запасов. Вместо часов на витрине черные макароны. Зато немецкая "лягушка" чудодейственным способом преодолевает все препятствия на пути из Европы. Боюсь только, что болото не то выбрала: Пенза город сейчас хоть и бедный, но гордый.
