Луи Буссенар - Приключения в стране бизонов
— Разве не в Такканноре негодяи из племени Просверленных Носов сняли скальпы с мужчин и увели в плен женщин и детей?
— Нет, — сказал Дик, — это произошло в Эльк-Сити, в Айдахо.
— Тогда там река вышла из берегов и затопила город.
— Нет, наводнение было в Льюистоне.
— Но в Такканноре наверняка тоже что-нибудь случилось.
— Точно! Ковбои захватили город и сожгли больше половины домов, потому что жители отказались дать им виски.
— Ах вот оно что!
— Но это было уже месяц назад. Дома отстроили, а нескольких головорезов повесили. Даже телеграф восстановили.
— В этой проклятой стране надо быть осторожными. Здесь вам не Канада, где индейцы гостеприимны и сохраняют хорошие отношения с администрацией и с белыми. Очень жаль, если с французами со «старой родины» случится несчастье.
— Мы обязательно учтем ваши советы, — ответил Андре и сердечно пожал руку покрасневшему от удовольствия канадцу.
На следующий день путешественники доверили свои судьбы железной дороге, которая проходила по левому берегу реки Колумбия и находилась в весьма плачевном состоянии: рельсы были проложены прямо по земле, без шпал, и путь местами проседал под тяжестью поезда. Но хотя дорога была ненадежна, зато вагоны — превосходны.
В Европе, а особенно во Франции, совершенно не знают этих замечательных вагонов, прозванных пульманами по имени изобретателя. В Америке такие вагоны есть на большинстве линий. Пульман представляет собой настоящий салон метров в двадцать пять длиной. Две пары сидений, расположенных друг против друга, на ночь раскладываются так, что получается прекрасная кровать. На нее кладут матрац, одеяло и чистое белье. Посередине есть проход, можно выйти в курительную, в умывальную, а также в кабинет известного назначения. Каждый вагон соединен специальной платформой с соседними, что позволяет пройти весь поезд из конца в конец. На всех основных линиях в составе имеется вагон-ресторан, а на менее значительных или строящихся — буфет.
Поезд, на который сели два друга, вышел из Портленда и без каких-либо задержек прибыл в Даллас, где заканчивалось речное судоходство по Колумбии.
Все притоки этой могучей реки (площадь ее бассейна 800 тысяч квадратных километров, то есть в полтора раза больше Франции) сливаются здесь в единый поток, достигающий ширины 1200 метров. Но за Далласом, вверх по течению, река сужается и течет между базальтовыми скалами. Там она не шире ста метров, но глубина в иных местах — больше километра. Через этот единственный проход, без которого бассейн реки, как это было в доисторические времена, превратился бы во внутреннее море, и несет Колумбия свои воды в Тихий океан. Лишь две реки на Американском континенте пробили себе путь через массив Каскадных гор[31] в океан: это Колумбия и, гораздо севернее, река Фрейзер.
Не успел Андре ознакомить своего друга со всеми этими географическими подробностями, как поезд двинулся в путь. Состав шел, трясясь и качаясь на кое-как уложенных рельсах по левому берегу реки. Наши путешественники уезжали все дальше на восток, в бескрайние просторы прерий.
ГЛАВА 4
Железная дорога будущего. — В Уоллуле. — Салуны[32].— Что такое американская кухня. — Поиски лошадей. — Люди маленького роста любят все большое. — Выбор Фрике. — Виктор отказывается от помощи незнакомца. — Драматические последствия отказа. — Жестокая, но короткая схватка. — Как парижанин ростом в пять футов поколотил полковника из Кентукки шести футов ростом. — Все хорошо, что хорошо кончается.
В это время Северо-Западная железная дорога, как мы уже говорили, не была достроена, хотя и широко рекламировалась. Со стороны Чикаго, с востока, конечной станцией был Биг-Хорн-Сити, расположенный на 107°30′ долготы по Гринвичу и 46°15′ северной широты на реке Йеллоустон. Линия, идущая с запада на восток, заканчивалась в Уоллуле, координаты этого города — 119° западной долготы и 46° северной широты.
Оставалось лишь соединить два отрезка участком дороги протяженностью в 1200 километров, что в обычных условиях было бы для обожающих строить американцев делом несложным. Но путь пересекал весь массив Скалистых гор, занимавший, словно в насмешку над строителями, большую часть штатов Вашингтон, Монтана и Айдахо. По этой причине закончить работу в два счета было невозможно, несмотря на гений дядюшки Сэма[33] и обилие долларов.
Поезд, трясясь и раскачиваясь, все-таки без задержек доставил Андре и Фрике в Уоллулу. Горожане — железнодорожники, строители, ковбои, лесорубы, шахтеры, торговцы — заявляли, что не пройдет и трех-четырех лет, как Уоллула будет насчитывать двадцать тысяч жителей, но пока в этом городишке жило не более 1200 человек. Правда, шуму от них было столько же, сколько от 12 тысяч жителей восточных штатов. Уоллула уже прошла период детства, который более или менее быстро проживают все американские города. В это время жители обычно ютятся в палатках, повозках, в домах из необтесанных сосновых стволов, в дощатых бараках. Большинство домов в центре города были уже из кирпича. Широкие улицы пересекались под прямым углом, их окаймляли деревянные тротуары, спасавшие прохожих от черной, вязкой и цепкой грязи, получившей здесь название «гумбо».
В городе имелись три гостиницы, где находили приют те, кто не имел своего домашнего очага, а это четыре пятых всех жителей. Было много салунов, в которых подавали горячительные напитки — адские смеси, неизвестные ни в фармацевтике[34], ни в парфюмерии[35], но желанные для глоток янки. Имелись также три церкви, принадлежавшие разным религиозным общинам, два банка, тюрьма и суд. В общем, жители Уоллулы считали, что в их городе представлены все достижения современной цивилизации.
Однако у Андре и Фрике сложилась иная точка зрения. Они с большим трудом переправили свой багаж в одну из гостиниц, а сами нашли местечко внизу, в большом общем зале, где пили, ели, жевали табак и орали как сумасшедшие компании горожан.
Между узкими столами, покрытыми грязными скатертями, прохаживалась величественная матрона[36], типичная немка. Остановившись перед двумя французами, она пробормотала монотонным голосом заводной куклы:
— Соленая говядина!.. Соленое сало!.. Картошка!.. Десерт!.. Чай!.. Кофе!
Несмотря на ужасный немецкий акцент в английской речи дамы, Фрике и Андре поняли, что им перечисляют меню во всем его великолепии. Не успели они ответить, как матрона исчезла. Впрочем, минут через пять она вернулась с дюжиной мисок, двумя тупыми ножами, двумя железными вилками и куском пресного хлеба, похожим на обгорелый кирпич.
