Жюль Верн - Цезарь Каскабель
— Вы пойдете с нами до Перми? — спросил господин Серж Ортика.
— Навряд ли, — ответил моряк. — После Урала мы рассчитываем направиться в Петербург, чтобы затем попасть домой — в Ригу.
— Что ж, — сказал господин Каскабель, — сначала еще нужно добраться до границы с Европой!
Условились, что привал, вполне оправданный после быстрого марша через ледяное поле, продлится целые сутки с того момента, как они ступят на континент. Весь день они посвятят блаженному отдыху.
Лена[165] впадает в одноименный залив причудливой дельтой, разделенной на многочисленные протоки. Пробежав по якутской земле полторы тысячи лье, эта красивейшая из рек, вобрав в себя многочисленные притоки, теряется в глубинах арктических морей. Площадь ее бассейна насчитывает не меньше ста пяти миллионов гектаров.
По зрелом размышлении господин Серж решил сначала идти вдоль берега залива с целью обойти многочисленные протоки Лены. Хотя ее воды еще не освободились от ледяных лат, не стоило рисковать и углубляться в этот лабиринт. Ледяные заторы образовали за зиму чудовищное нагромождение торосов, кое-где возвышались самые настоящие айсберги, что, конечно, весьма живописно, но труднопроходимо.
За устьем Лены начиналась бесконечная тундра, где лишь изредка встречались невысокие сопки; там дорога должна стать ровнее.
По-видимому, Ортик и Киршев обладали большим опытом путешествий в высоких широтах. Господин Серж и Каскабели уже убедились в том во время переправы через ледяное поле от Котельного до берега Сибири. Моряки умели правильно организовать привал; при необходимости быстро строили надежную ледяную хижину. Они знали и секрет рыбаков побережья, как удалить влагу из одежды, закопав ее в снег; безошибочно отличали лед из морской воды от льда из пресной; наконец, владели различными приемами передвижения путешественников в арктических странах.
В тот же вечер после ужина завязался разговор о географии Северной Сибири, и Ортику пришлось рассказать, при каких обстоятельствах он вместе с Киршевым побывал в этих краях.
Господин Серж спросил его:
— Как получилось, что вы, моряки, путешествовали здесь по суше?
— Господин Серж, — начал Ортик, — два года назад я, Киршев и еще дюжина матросов находились в Архангельске, ожидая погрузки на китобойное судно, как вдруг нам поручили спасение одного корабля, затертого льдами к северу от устья Лены. И вот мы прошли от Архангельска до Ленского залива вдоль северных берегов Сибири. Нам удалось разыскать «Время» и снять его с мели; на нем мы и продолжили китобойный сезон. Дальше вы знаете — корабль пошел ко дну; спаслись только я и мой товарищ. Буря вынесла нашу шлюпку на Котельный, где мы и встретились.
— А вы никогда не были на Аляске? — тихо спросила Кайетта; как известно, она понимала и говорила по-русски.
— На Аляске? — удивился Ортик. — А где она, эта Аляска, в Америке, что ли?
— Да, — сказал господин Серж. — Аляска расположена на северо-западе Нового Света; Кайетта родом оттуда… Вам ни разу не приходилось заплывать туда во время китобойной кампании?
— Нет, мы не бывали в тех краях, — спокойно и уверенно ответил Ортик.
— И в Беринговом проливе — тоже, — добавил Киршев.
Его голос опять показался индианке знакомым, но ей так и не удалось вспомнить, где она его слышала. А между тем это могло случиться только на Аляске, поскольку она никогда не покидала ее пределы.
После столь недвусмысленного ответа Ортика и Киршева Кайетта с присущей ее расе сдержанностью перестала задавать вопросы. Тем не менее в глубине души она сохранила предубеждение и инстинктивное недоверие к обоим матросам.
Во время суточного привала олени вполне отдохнули. Их передние ноги спутали веревками, что не мешало им бродить вокруг лагеря, ощипывать кустарник и выкапывать из-под сугробов мох.
Двадцатого марта маленький караван вышел в восемь часов утра. Погода стояла сухая и ясная; ветер задувал с северо-востока. До самого горизонта простиралась заснеженная тундра; наст оказался достаточно твердым, чтобы выдержать вес тяжелого экипажа. Оленей впрягли четверками при помощи хорошо продуманной системы постромок. Таким образом, они продвигались вперед пятью шеренгами; с одной стороны их сопровождал Ортик, с другой — Клу-де-Жирофль.
Так прошло шесть дней без заслуживающих упоминания происшествий. Чаще всего все мужчины, включая Сандра, сопровождали «Прекрасную Колесницу» пешком до вечернего привала, иногда к ним присоединялись, если не занимались по хозяйству, Корнелия, Кайетта и Наполеона.
Каждое утро караван проходил почти один «кёс»[166], то есть около двух с половиной лье. После полудня он продолжал свой путь на запад; в итоге получалось добрых пять лье в день.
Двадцать девятого марта, переправившись по льду через Оленек, господин Серж и его спутники подошли к городку Максимов, в сорока двух лье к юго-западу от Ленского залива[167].
Они очутились в самом сердце Якутии: ничто не мешало остановиться на сутки в этом поселке, затерянном на самом севере бескрайней тундры. Здесь не было ни жандармского пристава, ни казачьего поста. А потому граф Наркин мог ничего не опасаться. Жители Максимова приветливо встретили семейство Каскабель.
Эта страна, гористая и лесистая на востоке и юге, на северо-западе представляет собой однообразную просторную равнину, местами оживленную отдельными группами невысоких деревьев, которые зеленеют, когда наступает лето. Изумляет обилие трав и богатый урожай сена; лето довольно жаркое, несмотря на то, что зима здесь очень сурова.
В Якутии процветает стотысячное население, соблюдающее русские обряды. Набожные, гостеприимные люди добродушного нрава, они признательны Провидению за те блага, что оно им дает, и покорны судьбе, когда она посылает им жестокие испытания.
Во время перехода от Ленского залива до реки Оленек путешественники повстречали сибирских кочевников. Крепко сложенные люди среднего роста, с плоскими и безбородыми лицами, черными глазами, густой шевелюрой. Обитатели Максимова принадлежали к тому же типу: общительны, миролюбивы, умны, работящи и достаточно сообразительны, так что не так-то просто их одурачить.
Якуты-кочевники — всегда на лошади и с ружьем — владели многочисленными стадами оленей, разгуливавшими по тундре. Те, что оседло жили в деревнях и городках, занимались в основном рыбной ловлей в тысячах притоках, впадавших в большую реку на ее пути к Ледовитому океану.
