Андрей Сидоренко - Заяабари (походный роман)
Соображать не могу. Побрел до зимовья и забрался в спальник. Стоило только закрыть глаза, как моментально провалился в бездну.
Пробуждение после ночного приключения очень необычное и состояние свое могу сравнить разве что с первым днем жизни на Земле. Во мне произошел какой-то перелом. Я спокоен очень необычно. Кажется, ничто не может вывести меня из этого удивительного состояния, даже если прямо сейчас наступит конец света. Слов нет — не хочу говорить и думать словами, не хочу никуда, не хочу к людям, я хочу жить здесь вечно в состоянии первозданного гробового молчания.
Чую тишину, она как бархатистое нежное существо находится везде вокруг и во мне внутри. Я могу ощупать ее. Такое чувство, как будто высунул руку из несущегося авто и ощутил тяжесть скоростного воздушного вещества.
Тишина — она главное, все из нее произошло. Она безмолвна, но вместе с тем от нее исходит странный звук, который я слышу не ушами, а мозгом. Тишина гораздо интересней, чем звук. В звуке нет глубины и содержания тишины, в то время как в тишине содержатся все звуки. Звуками можно наслаждаться, но любить можно только тишину.
Тишина, свобода, любовь, вечность — неразделимые понятия. Истинное бесстрашие есть бесстрашие перед вечностью и тишиной. Из этого должна возникнуть любовь и свобода. По-моему, так.
То место, где я оказался — чудесное до невозможности. Каждую минуту с окружающим пейзажем что-то да происходит. Вот только что был виден Байкал и горы, как вдруг воздух подернулся, словно водная гладь собралась покрыться рябью, и сразу же все вокруг исчезло в тумане.
О существовании гор и Байкала можно только догадываться. Туман настолько густ, что с трудом различаются предметы всего в нескольких метрах. Он, кажется, завладел миром раз и навсегда, и я даже успел настроиться жить на ощупь и наугад долго, как вдруг пелена пришла в движение, по ней пошли гулять волны, как по морю, и вскоре все опять замерло, но уже по-другому: из тумана образовались острова, а между ними — чистейший воздух. Потом острова все разом взмыли вверх и, повисев немного, исчезли, но не насовсем, а всего лишь минут на десять. За это время я успел налюбоваться окрестностями, даже разглядел противоположный берег Байкала, а до него километров пятьдесят. Вскоре туман появился снова, потом опять исчез, потом опять появился. Словно нахожусь на планете в доисторические времена и не удивлюсь, если обнаружу в небе птеродактиля, а из лесу выйдет непуганый динозавр. Планета Земля превратилась в сказку.
Как только вижу горизонт, так во мне сразу просыпается неудержимая тяга — вперед! Никогда раньше подобного не было. Мне просто хотелось путешествовать, видеть разные места, людей, но никогда не испытывал настоящей страсти по отношению к передвижению. А сейчас я полностью во власти чар пути. Во мне поселился неукротимый зверь, и не позволяет спокойно жить на одном месте. Я хочу только вперед — не могу по-другому. Лишь только в пути чувствую себя. Это величайшая страсть.
Погода дрянь: только отплыл — пошел дождь и задул встречный ветер сначала потихоньку, а затем резко без предупреждения усилился. Туман. Непонятно как все это может существовать одновременно.
Промок и продрог. Курс на мыс Шартлай. До него километров десять. Ничего не загадываю наперед. Шартлай могу достигнуть через час, а могу и через несколько дней.
Странные ощущения. Не хочу в уют. Это, по-моему, самое правильное состояние. Хочу, чтобы так было всегда.
Собрал, кажется, самую богатую в мире коллекцию облаков. Плыву в направлении мыса Тытэри, любуясь облаками, которые гигантскими водопадами стекают по горам вниз к Байкалу. Но так не везде: другие горы стоят не шевелясь, облепленные ослепительно белыми кучеряшками, и похожи на баранов.
Прохожу мыс Тытэри. Байкальский хребет начинает сторониться моря и берег постепенно выполаживается. Встречный ветер немного ослаб, но все равно двигаюсь очень медленно. Остатки сил покидают меня. Отдыхаю несколько минут, и снова в путь. Прохожу мыс Покойники. Какое душевное название! Так и не узнал, за что его так обозвали. В мыс врезается просторная лагуна, а, чуть дальше, примерно в двух километрах — метеостанция. Держу курс на нее в надежде попасть в баню — очень хочется.
Место в районе мыса Покойники имеет мощное внутреннее содержание. Недалеко отсюда, по другую сторону Байкальского хребта берет начало Лена-река — эта гигантская водяная змеюка длиной 4400 км. Захватывает дух от того, что такая мощная речища берет начало здесь неподалеку и что именно отсюда я могу достигнуть Ледовитого Океана. Это же другой край земли! Мне вдруг захотелось попробовать совершить такое путешествие. Как здорово. То, что река берет начало именно тут — не случайность. Место — явно особенное, это чувствуется. Трудно сказать почему. Может быть, глубоко под землей происходит какой-то важный для планеты таинственный процесс?
Все вокруг находится в неустанном движении. Суша то исчезает в тумане, то неожиданно появляется снова.
Обессиленный, догреб до метеостанции, вытащил лодку и упал на землю. Похож я на кашалота, который приплыл издалека, выбросился на берег и решил умереть. Каждый сердечный удар кажется последним.
Что-то подобное со мной уже произошло раньше, когда я чуть было не отдал концы, замерзая в сахалинской тайге. Тогда тоже было удивительно хорошо и покойно. Холод не ощущался, единственным желанием было сесть под дерево, облокотиться спиной и заснуть. Спасла меня от верной погибели спиртовая настойка дальневосточного лимонника. Малюсенькая бутылочка со снадобьем случайно оказалась в рюкзаке.
Сейчас лимонника у меня не было и я мучился, восстанавливая силы естественным путем.
Чудодейственный бальзам — Байкал, от него исходит мощный флюид, который восстанавливает силы очень нежно, но быстро. Минут через десять я начал приходить в норму. У себя на родине в самом казалось благодатном для человека климате я бы ни за что так быстро не очухался. Страшная сила исходит здесь ото всюду, и я очень хорошо чувствую, как наполняюсь ей. Ощущения необычные, наверное, оттого, что природа самой силы необычна. Но сначала тело наполняется чувством предвкушения восторга и как бы звенит изнутри. После чего хочется сделать что-нибудь грандиозное, соизмеримое с масштабами окружающей природы. Хочется танцевать, кричать, хочется превратиться в птицу и летать над горами и лесами, и еще много чего хочется.
То место, где я оказался, по здешним меркам считается очень цивилизованным. Селение состоит аж из пяти (может быть четырех, точно не помню) деревянных домов. Порожних строений, каких обычно полно в байкальских селах, нет — все заселены либо семьями, либо бобылями, либо кем-то еще.
