Виктор Дихтярев - Вся жизнь - поход
Даже те мамы и папы, что сначала возражали против наших походов, скоро увидели, что дело это благое. Дети стали лучше учиться, а если они долго не приходят из школы, значит, сидят в пионерской комнате или занимаются в спортивном зале.
По воскресеньям, когда нет походов, тоже можно не беспокоиться - пошли в музей или еще куда, но опять же со мной и Валентиной Ивановной. Да и прийти пожаловаться на своих чад есть к кому - родители знают, что наше слово для ребят не пустой звук, и сами рассказывают, что дома то и дело слышат: "Вэ-Я сказал" или "Валентина Ивановна велела". Ну, а раз детям хорошо с нами, то родители, чем могли, помогали туристам. Одна мама договорилась у себя на фабрике, и нам в порядке шефской помощи выписали поролон для ковриков, отец понаделал на заводе сотню легчайших колышков для палаток, кто-то привез обломки оргстекла для разжига костров и освещения ночных биваков. Так, с миру по ниточке, мы понемногу обогащались всякими нужными мелочами, а контакты с родителями позволяли лучше узнать ребят.
Весной мы снова были в Крыму, и теперь я устраивал ребятам такие веревочные спуски и подъемы на скалах, что Валентина Ивановна призналась: больше всего ее радует отсутствие родителей на тренировках. Год общения с ветеранами группы пошел на пользу - все, что касалось дела, выполнялось по-взрослому спокойно и основательно. Уже можно было поручить восьмиклассникам позаниматься с новичками на травянистых склонах или ставить на веревочную страховку, зная, что они будут сверхвнимательны. Бытовые заботы полностью перешли в руки дежурных командиров, а если казначей или завпрод о чем-то шушукались с Валентиной Ивановной - так им же только по 13 лет! Конечно, наши школьники еще не были опытными туристами, но почти каждый прошел больше двадцати подмосковных походов, два раза ездил в Крым, и значит, для несложного путешествия в бесснежных карпатских горах был вполне подготовлен.
На Карпатах с погодой не повезло - почти каждый день ливневые дожди. Но ребята выдержали, и даже когда одно отделение, свернув не на ту тропу, потерялось в горах и полдня шло без взрослых, никто не запаниковал. Мы искали потерявшихся, переходя с одного склона на другой, вымотались до предела - и только в сумерках услышали далеко внизу чей-то голос. Командир группы Саша Орлов бросился напрямик через кусты и минут через пять закричал, чтобы мы спускались.
... У реки, привалившись к камням, сидит дежурный командир. Он хочет встать, но я удерживаю его.
- У нас все в порядке, - докладывает дежком. - Мы уже поставили лагерь, это метрах в пятистах отсюда. Ребята готовят ужин, а я пошел на разведку думал, может быть, найду вас...
Дежком вновь приваливается к камням.
- Ребята, - тихо говорит он, - вы извините, но я не смогу помочь донести рюкзаки.
- Что с тобой? - пугается Валентина Ивановна.
- Ничего. Только устал очень...
Откуда-то из темноты выныривает неунывающий Борис Отставнов, довольно шмыгает носом и подхватывает чей-то рюкзак. Мы едва плетемся за ним, но уже бежит навстречу потерявшееся отделение, и девчонки, наши милые смешные девчонки, пытаются отобрать рюкзаки у мальчишек, которые только устало отмахиваются от них.
У костра нам рассказывают, как дежком упрямо вел отделение вверх. Он нашел хорошую тропу, но она скоро уткнулась в реку, а обломки моста валялись в стороне. Тогда старшие ребята прощупали дно и перенесли на другой берег девочек.
- А я бы и сама смогла, - перебила рассказчиков Аннушка. Я уже прыгнула на камень, а Витя кричит: "Назад!" Конечно, если б он не был дежкомом, я бы дальше пошла, а так что же... Только хотела назад прыгнуть, а он кричит: "Стой!" Это же не кто-нибудь, а дежком приказывает, вот и стояла, пока он с Борисом всех не перенес, а меня последнюю. Только, если бы не запретили, я бы и сама смогла...
Мальчишки-семиклассники несколько раз уходили на поиски нашего отделения, оставляя на видных местах записки, а на последних переходах подносили рюкзаки уставших товарищей. Традиции старичков продолжали действовать и здесь, когда ветеранов группы рядом не было!
В Киеве проводим заключительное собрание. Как обычно, сначала дается общая оценка путешествию.
- Да, все понравилось. Порой было трудно, но это и хорошо - трудности надо учиться преодолевать. Что больше всего запомнилось? Ну конечно, горные переходы. И еще воскресный день в Рахове, когда все вокруг ходили в ярких гуцульских одеждах. И еще автобусная экскурсия по Львову. И еще картинная галерея. И еще... - перебирают ребята день за днем.
- А что можно сказать о нашем коллективе?
Теперь слово берут трое старичков.
- Что ж, группа хорошая, - говорят они. - Ребята дружные и все стараются делать как надо. Только вот четкости в работе не было. Вы посмотрите тетрадь дежкома - что ни неделя, то два-три наряда дается. А за что? То не сразу поручение выполнил, то в городе задержался или нагрубил кому-нибудь. Разве это дисциплина? Конечно, и сами дежурные командиры виноваты: у хороших дежкомов нарядников не бывает. А некоторых даже подстраховывать приходилось, словно они впервые в походе!
И все согласились, что нормальная жизнь отряда во многом зависит от деловитости дежурного командира.
Не вызвала особых возражений оценка личных качеств и поведения каждого члена группы. Ребята прямо указывали на недостатки друг друга и хвалили самых достойных.
Несколько неприятных минут пришлось пережить Аннушке Барановой.
- Конечно, она настоящий товарищ, - сказали ребята. - Работает хорошо и всегда в бодром настроении. Но не слишком ли часто Аннушка пытается распоряжаться, когда рядом дежком или командир отделения? И не слишком ли часто Аннушка поругивает других за те оплошности, которые допускает сама? Такая оценка личных качеств туристов запоминается надолго.
Проходили годы, и повзрослевшие ветераны вспоминали, как они переживали каждое замечание и старались впредь вести себя так, чтобы о них говорили только хорошее.
Встречаясь со мной, родители школьников довольно подробно пересказывали итоговое собрание, как правило соглашаясь с оценкой своих детей. Но случалось, что мне приходилось успокаивать расстроенных мам, уверявших, что их ребенок не заслуживает упреков товарищей. Сами же школьники принимали похвалу и осуждение очень серьезно, не сомневаясь, что их поведение оценивается справедливо и доброжелательно.
По традиции собрание заканчивалось разбором действий руководителей.
С тайным злорадством ожидал я, когда очередь дойдет до Валентины Ивановны. Не раз мы спорили с ней о соотношении форм осуждения и степени проступка. Мне не казались правильными резкие выступления Валентины Ивановны на ежевечерних заседаниях Штаба по таким пустякам, как отсутствие косынки у девочки во время приготовления пищи или копоти на ведрах. Чрезмерными представлялись постоянные требования наказывать за перерасход продуктов и снизить оценку поварам за подгоревшую кашу. Тревожило, что вслед за Валентиной Ивановной кое-кто из штабистов начинал приобретать дурную привычку отыскивать во что бы то ни стало погрешности в дежурствах и поведении товарищей, возводя любую оплошность до Бог знает какой величины. Я говорил, что мелочные придирки только мешают нашей работе, потому что обижают ребят и создают впечатление о крупных неполадках, которых в действительности нет. Но все мои доводы разбивались об ортодоксальность нашей пионервожатой, не желающей видеть, что мы имеем дело с детьми, пусть организованными и дисциплинированными, но все-таки детьми, которых еще надо многому терпеливо учить, а не одергивать и не упрекать по всякому поводу.
