Петр Козьма - Наш человек в Мьянме
Книга У Чжо Лвина не была направлена против какой-то другой религии и скорее была внутренним делом буддизма. Но, как это всегда бывает, нашлись люди, которые занялись творческим переосмыслением высказанных в книге идей.
Через несколько лет после выхода книги У Чжо Лвина, примерно в 2000 году, в сангхе и среди рядовых буддистов начал циркулировать текст, в котором были перечислены и откомментированы 17 моментов достойного поведения каждого буддиста по защите своей религии. И лишь пара абзацев выбивалась из общего абстрактно-назидательного тона: в них декларировалось, что, защищая буддизм, надо противодействовать конкретно исламу.
Именно из-за этих пассажей такой текст никогда не мог бы быть в Мьянме законно опубликован, поскольку призыв противодействовать мусульманам прямо подпадал под статью 5 (j) закона 1950 года, карающего религиозный экстремизм и разжигание межрелигиозной ненависти. По этому закону в случае выхода подобной книги в свет автор и издатель тут же получили бы по семь лет лишения свободы. Тем не менее, текст циркулировал в «самиздатовском» варианте и, судя по числу копий, пользовался достаточно большой популярностью.
Текст этот лег на благодатную почву, потому что многие буддисты искренне считают, что ислам сегодня осуществляет ползучую экспансию на их исконно буддистскую территорию. В самом деле, на деньги спонсоров из богатых нефтедобывающих стран в Мьянме действует масса некоммерческих организаций и фондов, оказывающих всестороннюю поддержку мусульманской умме. Результат этого — переход буддистов в мусульманство. Буддизм школы Тхеравада — достаточно своеобразная религия, Будда в ней не бог, а просветленный Учитель, поэтому место верховного бога в ней по сути вакантно. Многие буддисты, переходя в мусульманство, искренне считают, что они ничего не меняют в своих религиозных верованиях, просто к Будде в качестве объектов поклонения достаточно гармонично добавляются Аллах и пророк Мухаммед.
Причины же перехода в ислам достаточно прагматичны: мусульманское сообщество достаточно активно помогает своим членам. Если мусульманин хочет начать свое дело, при определенных обстоятельствах он может рассчитывать на стартовый капитал и поддержку единоверцев. Дети мусульман имеют шанс получить образование за границей, опять же, на деньги разных исламских фондов. Бирманцы уверены, что если мусульманин найдет себе жену-буддистку и обратит ее в ислам, то мусульманская община тут же заплатит ему какие-то деньги. Выбирая ислам, буддисты выбирают более широкие возможности и будущее для своих детей. Кстати, если выбравшие ислам родители очень часто продолжают жить как буддисты, то их дети, вернувшиеся из стран Ближнего Востока после получения диплома, уже смотрят на мир совсем другими глазами.
Естественно, далеко не все буддисты относятся с пониманием к таким поступкам своих бывших единоверцев. Отсюда — и некоторая напряженность между прозелитами и буддистами, и широко распространенное среди большой части буддистов мнение об исламе как о религии, агрессивно наступающей на священную буддистскую территорию. Хотя масштабы прозелитизма все-таки относительно невелики, эта проблема активно обсуждается в буддистском сообществе и отнюдь не способствует возникновению симпатий к мусульманам.
Вот почему основной принцип противодействия экспансии ислама, по мнению анонимного автора распространяемого среди буддистов текста, заключался в «трех отказах». Во-первых, нужно разорвать все деловые связи с бизнесменами-мусульманами, в том числе ничего не покупать у мусульманских торговцев и не пользоваться услугами мусульман-мастеров. Во-вторых, буддистам не следовало заключать брак с мусульманами. И в третьих, рекомендовалось вообще не общаться с мусульманами и избегать даже случайных разговоров.
После циркуляции этого текста «три отказа» настолько оказались связаны с движением 969, стихийно возникшим как реакция на книгу У Чжо Лвина, что стали восприниматься как его составная часть, с чем согласны далеко не все монахи. Те, кто считают, что «три отказа» должны воплощаться на практике, указывают, что они не носят агрессивного характера. Никто не призывает хамить мусульманам, вступать с ними в драку или устраивать погромы. Нужно просто не замечать их присутствия рядом с собой и игнорировать их бизнес. А если у них не будет покупателей, они рано или поздно закроют свои магазины и уедут куда-нибудь подальше от тебя. Поддерживающие эти идеи ссылаются на то, что такая практика — классическое воплощение принципов Махатмы Ганди, которого никто не мог упрекнуть в агрессивности или экстремизме.
Они указывают на то, что кампания 969 с самого начала предполагала мирную культурно-просветительскую направленность. В ее рамках при монастырях создавались школы, где монахи объясняли детям основы буддизма и рассказывали о правилах достойного поведения в обществе. По всей стране в рамках этой кампании были организованы лекции и проповеди монахов.
Проповедь буддистского монаха для мирян в Мьянме обычно построена на повторении. Форма «обратной связи» заключается в том, что толпа вслед за монахом произносит его последние слова, сказанные перед паузой, в которых, как правило, заключается квинтэссенция нескольких предыдущих предложений. Так строить диалог со слушателями — довольно эффективный прием, и монахов этому специально учат. Повторение последней фразы — это еще и повод держать аудиторию в постоянной мобилизации, а значит, эта аудитория не спит, не отвлекается и хорошо воспринимает сказанное.
В одной из мьянманских газет я прочел статью о проповеди в Моламьяйне монаха по имени У Вимала — одного из самых известных ораторов кампании 969.
«”Итак, — сказал он, — сегодня мы поговорим о числе 969”.
Он сделал краткую паузу и затем спросил: “О чем мы сегодня будем говорить?”
“969”, — хором ответили присутствующие.
“О чем?”, — повторил он в микрофон, возвысив голос.
“969!”
“Громче! Вы должны гордо и громко скандировать эти цифры! Даже если от ваших голосов рухнет потолок этого зала — мы его восстановим!”
“969!!!”»
Думаю, что те, кто имеет опыт преподавания в школе, оценят стиль и методы работы монаха с аудиторией.
Но самым известным лицом кампании 969 стал другой монах, Ашин Вирату. Он родился 10 июля 1968 года в городке Чьяуксе провинции Мандалай и при этом не получил даже полного среднего образования: он перестал учиться в школе когда ему было 14 лет. С 2001 года Вирату — один из главных пропагандистов кампании 969 и один из пламенных ее ораторов. Статус монаха позволил ему путешествовать с лекциями-проповедями по стране, и поэтому он стал известен во многих частях Мьянмы.
