Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников
Нильский крокодил охотился на наших предков с тех пор, как человекообразные обезьяны спустились с деревьев и начали осваивать саванну. Новости из маленьких африканских деревень редко попадают в газеты и официальную статистику, но, по приблизительным оценкам, этот вид становится причиной гибели 600–800 человек в год. Это в пять-шесть раз больше, чем число жертв всех остальных крокодиловых, вместе взятых. Три из пяти нападений нильского крокодила приводят к смертельному исходу. Для миссисипского аллигатора соотношение всего лишь один к двадцати, но нильские крокодилы чаще превышают три метра в длину и чаще охотятся на крупных млекопитающих. Интересно, что даже нападение пятиметрового крокодила – не всегда смертный приговор. Известны случаи, когда жертвам удавалось вырваться, с силой ткнув хищника пальцами в глаз или прижав клапан, перекрывающий его глотку под водой. Конечно, без жутких увечий в таких случаях не обходится. И даже один укус метрового крокодила может привести к смерти от потери крови.
Самый знаменитый крокодил-людоед – Густав, огромный самец, живущий в мелководной северной части озера Танганьика. В основном он держится на территории Бурунди, но каждый раз, как за ним отправляется очередная охотничья экспедиция, перебирается в Танзанию или Конго-Заир, благо Бурунди страна маленькая и до границы всегда недалеко. Вот уже несколько десятков лет он успешно избегает многочисленных ловушек и выработал привычку дразнить охотников, прежде чем подкрасться к ним и убить. Когда за ним не охотятся, он не особенно осторожен и стал героем нескольких документальных фильмов. Местные жители боятся его до такой степени, что, по слухам, приносят ему человеческие жертвы и молятся. Они утверждают, что Густав убил свыше трехсот человек и нередко истребляет людей просто ради развлечения, оставляя тела нетронутыми. Говорят также, что это самый большой нильский крокодил в мире, длиной около семи метров, хотя измеряли его только по фотографиям. Нильские крокодилы, живущие дальше от экватора, такими большими не вырастают – видимо, потому, что почти перестают расти зимой. Густав настолько силен, что может охотиться на взрослых бегемотов. Об этом, наверное, мечтает каждый крокодил в Восточной Африке, где бегемоты часто задирают крокодилов и иногда убивают их. Было бы очень интересно услышать, как Густав “поет”, но в 2004 году, когда я приезжал на Танганьику и видел Густава на его любимом пляже, был не брачный сезон. К тому же он вряд ли громко ревет, поскольку живет в большом озере.
Об этом говорили результаты наших наблюдений: крокодилы, жившие в небольших прудах, ревели громко и часто, а жившие в больших реках и озерах только шлепали головой и иногда “кашляли”. Мы слышали много таких “кашляющих песен” в нашем следующем районе исследований – лагуне Сент-Люсия на восточном побережье ЮАР. Добрались мы туда через Свазиленд, маленькую, аккуратную страну с одним-единственным национальным парком под названием Хлане. Вход в парк украшала пирамида из конфискованных у браконьеров проволочных петель. Высотой она была с трехэтажный дом.
Буйволовые скворцы на бегемоте. Малави
Лагуна Сент-Люсия представляет собой широкое устье реки, отгороженное от океана широкой песчаной косой. Крокодилы нередко выплывают в океан поиграть в прибое и иногда становятся жертвами белых акул. Это одно из самых южных мест, где водятся нильские крокодилы. Зимой там так холодно, что они впадают в спячку в глубоких норах на три – пять месяцев. Чтобы легче переносить голодовку, они замедляют обмен веществ, дыхание и сердцебиение. Кроме того, они меняют расположение сердечных клапанов, так что сердце из четырехкамерного становится трехкамерным и неиспользованный кислород повторно прогоняется по жилам. В теплое время года способность менять структуру сердца позволяет дольше нырять. Больше никто из животных такого не умеет; сердце крокодиловых – самое совершенное среди всех живых существ.
Лагуна – часть большого национального парка иСимангалисо (“и” – определенный артикль в зулусском языке). Поначалу зверей там попадалось мало, но однажды ночью на проселочной дороге через холмы мы увидели на склоне крупного леопарда-самца. “Колумб” в это время стоял в ремонте, так что мы ехали на предоставленном администрацией парка “сафарибусе”, микроавтобусе с открытыми боками без дверей. Африканские леопарды обычно очень скрытные, и увидеть их непросто, но этот направился прямиком к нам и принялся ходить вокруг машины, пытаясь заглянуть внутрь. Мы с Шурой светили на него фонариками, пока Стася снимала. Мне, как бывшему владельцу домашних кошек, было ясно видно, что леопард не охотился, а просто любопытствовал. Потом он изготовился прыгнуть в машину. Этого нельзя было допускать. Всего месяцем раньше мы разговаривали с гидом, которому во время ночного сафари леопард запрыгнул в открытый джип с туристами. Гид вытолкал зверя из джипа прикладом ружья, но леопард успел махнуть лапой и когтями оторвал ему нос и два пальца на руке. Нам, конечно, очень хотелось поиграть с диким леопардом, но все же пришлось направить ему лучи фонариков прямо в глаза. Он заморгал и отвернулся, потом еще раз обошел вокруг машины. Я потихоньку поехал вперед, но котик продолжал идти за нами еще пару минут.
Закончив наблюдения за крокодилами, мы поехали в другой национальный парк под названием Шлушлуве-иМфолози, чтобы отдохнуть среди прохладных холмов и суммировать данные. К этому времени мы уехали из тропиков, где сухой сезон с апреля по ноябрь, в субтропики, где все наоборот. Стоял октябрь, так что холмы были ярко-зелеными, у всех зверей были маленькие детеныши, а на лугах повсюду торчали алые соцветия гемантусов размером с волейбольный мяч.
Результаты наблюдений получились странные. Крокодилы во всех популяциях одинаково часто шлепали головами. Но в местах, где они жили в маленьких прудах, почти каждая “песня” включала громкий рев, а там, где они жили в больших озерах и реках, они ревели редко, и звук больше напоминал негромкий кашель.
С миссисипскими аллигаторами было наоборот: часто и громко ревели они везде, а головой шлепали в основном в больших водоемах. Из двух предсказаний моей теории одно работало только для крокодилов, а другое – только для аллигаторов. Никаких объяснений этому мне в голову не приходило. Все, что мне оставалось, – продолжать собирать данные.
Но сначала надо было вернуть “Колумба” “Шакал Туре”. Машина доставляла нам все больше хлопот. Хуже всего получилось с гиеновыми собаками. Нам очень хотелось их увидеть, но они нуждаются в больших территориях для охоты и легко цепляют разные болезни от бродячих собак, поэтому стали очень редкими. В Шлушлуве-иМфолози нам наконец-то удалось отыскать стаю, но как только мы поехали следом, постепенно сокращая расстояние, карбюратор в очередной раз поломался. Мы сумели кое-как его починить, но в дальнейшем нам приходилось каждый вечер искать склон, чтобы поставить машину, потому что утром завести ее можно было, только катясь под горку. Фары, дворники, вентиляция кабины, задние тормоза и все приборы вроде спидометра уже не работали, а выхлопная труба едва держалась, подвязанная тросиком.
