Галимов Брячеслав - Большая волна
Он искоса взглянул на Йоку: она была очень мила в своем наряде, который состоял из длинного голубого халата, перепоясанного широким красным поясом с узором из золотых цветов, и синей накидки от плеч до щиколоток, расписанной белоснежными облаками. Густые черные волосы Йоки были собраны в пучок и заколоты двумя деревянными спицами; на лице девушки не было ни пудры, ни румян, ни белил, но оно и не нуждалось в них.
Юноша замялся, не зная как выразить охватившее его чувство, но быстро нашелся и вновь предложил:
– Не хочешь ли ты прогуляться в кедровник?
Его настойчивость могла означать одно из двух: либо стремление поставить Йоку на место, то есть наказать ее, – либо это было проявлением любви, имеющей право не считаться с некоторыми условностями.
Голос юноши был ласковым и нежным, тем не менее, Йока испуганно посмотрела на Такэно, боясь ошибиться. Ее сердце пронзила радость, потому что в глазах Такэно она прочла ответ на свой вопрос: это было объяснением в любви.
– Хорошо, – проговорила она, потупившись.
Преграды были пройдены; забыв о сдержанности, Такэно воскликнул: «Йока!», – и взял ее за руку. Он часто брал Йоку за руку и раньше, но тогда прикосновение ничего не значило, потому что они с Йокой были просто мальчиком и девочкой, которых связывала большая дружба. Ныне же прикосновение вдруг приобрело для них огромную важность, – они объединяло двух влюбленных.
Йока затрепетала, однако убрала руку, – ведь выставлять сокровенное напоказ не только неприлично по отношению к другим людям, но кощунственно и дерзко по отношению к великим богам, которые посвящают двоих в тайну любви не для того, чтобы они поведали о том всему свету.
Йока с укором и с сожалением взглянула на Такэно; он немедленно наклонил голову, признавая свою вину. На глазах Йоки появились слезы: благородство любящего мужчины всегда трогает женщину до глубины души.
Для того чтобы заполнить возникшую паузу Такэно сказал первое, что пришло ему в голову:
– А знаешь, мы получили точные известия о том, что князь совсем не приедет к нам в этом году.
– Он еще ни разу не приезжал с тех пор, как мы здесь живем. Говорят, у него большая свита, – Йока охотно поддержала разговор.
– Да, так говорят, – кивнул Такэно и непоследовательно прибавил:
– Ну, пойдем в кедровник? Я покажу тебе, как умею стрелять из лука.
– Ты хочешь избрать путь воина? – спросила Йока, переменившись в лице. – Но воины часто погибают.
– Наши отцы не были воинами, но погибли. Мою маму забрала болезнь, а твою – Большая Волна; никто из наших родителей не был воином, но все они умерли в молодом возрасте, – вздохнул Такэно. – Когда Небо определяет, кому из нас жить дальше, а кому умереть, оно не разбирает, кто чем занимается.
– Да, да, – согласилась Йока и загрустила.
– Пойдем же в кедровник, я покажу тебе, как стреляю, – весело повторил Такэно, мысленно ругая себя за то, что вспомнил умерших родителей и совсем расстроил Йоку.
* * *Пока Такэно и Йока шли по лесу, они болтали ни о чем, – само общение доставляло им счастье.
– Я прочитала хорошую сказку, – улыбаясь, проговорила Йока. – Сказку об угольщике и прекрасной женщине.
– Об угольщике и прекрасной женщине? Никогда не слышал такую.
– Хочешь, я расскажу тебе?
– Очень хочу! – сказал Такэно с таким восторгом, что Йока засмеялась, застенчиво прикрывая лицо рукавом халата.
– Какой ты забавный, Такэно!.. Слушай же сказку. «В стародавние времена далеко в горах жил в страшной нищете угольщик. Его хижина была построена из веток и глины, а крышу заменяла гнилая солома.
Он был настолько бедным, что у него даже не было миски для еды, не в чем было приготовить пищу, да и самой пищи часто не было. Он подолгу голодал, а когда ему удавалось продать немного угля, то денег еле-еле хватало на сушеную рыбу и сухари.
Одеждой угольщику служила старая рваная мешковина, которую он оборачивал вокруг бедер, а вместо шляпы он привязывал к голове банановый лист. Сандалий у него тоже не было, их заменяли куски древесной коры и мох, скрученные жгутами из тонких лиан.
Из-за своей тяжелой работы он редко мылся, поэтому лицо его было покрыто многолетним слоем копоти, а волосы свалялись, как войлок.
Жизнь угольщика была унылой и безрадостной; мало встречаясь с людьми, он почти разучился говорить, а читать и писать никогда не умел.
Но вот однажды, когда наступила весна, в хижину угольщика пришла молодая прекрасная, богато одетая женщина. «Кто ты?» – спросил угольщик, решив, что это видение.
«Я дочь знатного господина», – отвечала прекраснейшая госпожа.
Услышав это, угольщик пал ниц перед ней и лишился дара речи.
«Встаньте, прошу вас, – сказала женщина. – Это я должна пасть перед вами ниц и целовать ваши руки, потому что я пришла к вам с нижайшей просьбой. Возьмите меня в жены, я очень хочу выйти за вас замуж».
Услышав такие слова, угольщик подумал, что госпожа издевается над ним, и стал умолять ее не причинять ему вреда. Но прекрасная женщина была настойчива – вновь и вновь просила она, чтобы угольщик взял ее замуж.
«Моя госпожа, посмотрите, как я живу, – возражал он ей. – Стены моего жилища рассыпаются, и дождь капает сквозь крышу».
«Это ничего. Я хочу выйти за вас замуж», – говорила она.
«У меня нет миски для еды, не в чем готовить пищу, и самой пищи часто не бывает», – продолжал он сопротивляться.
«Это ничего. Я хочу выйти за вас замуж», – настаивала она.
«Поглядите на мою одежду. Рваная мешковина обернута вокруг моих бедер, банановый лист надеваю я на голову вместо шляпы, и сандалий у меня нет: я ношу куски коры и мох, скрученные жгутами из лианы».
«Это ничего. Я хочу выйти за вас замуж».
«Посмотрите на мое лицо, – на нем многолетняя копоть. Мои волосы свалялись, как войлок. Я не мылся долгие годы».
«Это ничего. Я очень хочу выйти за вас замуж».
Видя, что ему не удается ее отговорить и не смея больше с ней спорить, угольщик, наконец, согласился жениться на прекрасной госпоже, и они сыграли свадьбу.
На следующий день женщина дала угольщику золотую монету, чтобы он купил еды. Угольщик удивился, потому что никогда раньше не видел золота.
«Что это? Разве на это можно что-нибудь купить?» – спросил он.
«На это можно купить самой лучшей еды, и еще останется на посуду, на новую одежду и на новую хижину. Это – золото; оно стоит так дорого, что за него охотно отдают все, что ни попросишь», – объяснила прекрасная женщина.
«Вот чудеса! – угольщик почесал голову. – А ведь в лесу, там, где у меня печь для обжига угля, этого золота хоть завались. Я сложил большую кучу из его кусков: думал, перетащу эти куски к своей хижине и укреплю ими стены».
