Виталий Волович - На грани риска
– Ну, кажется, скоро отдохнем от жары, - вдруг сказал Петров. - Гляди, туча какая с востока ползет.
Все оживились.
И правда, на востоке появилась большая кудлатая туча. Она быстро приближалась, волоча за собой серый шлейф дождя. Его полупрозрачные складки, развеваемые ветром, ложились на воду, покрывая ее мелкой рябью.
– Вот и возможность представится узнать, сколько может дать небесный водопровод, - сказал Ракитин, стряхивая с себя сонную одурь.
Мигом все бачки, канистры, пустые банки были расставлены вдоль бортов. Лебедев с Иванчиковым, быстро ополоснув полотнище из белого капрона, расстелили его в центре шлюпки. Но "фокус не удался". Туча нахально проползла совсем рядом, и лишь несколько крупных капель, словно в насмешку, звонко пробарабанили по тенту. Эксперимент по сбору дождевой воды не состоялся. Впрочем, никого это особенно не огорчило. Ведь все равно наш дневной рацион не увеличился бы ни на йоту, а в пополнении запасов мы не нуждались. На случай непредвиденных обстоятельств - океан есть океан, и шутить с ним нельзя - в анкерах на корме хранилось сто литров. Вот если бы экипаж нашей шлюпки оказался в положении моряков байроновского "Триниада", когда "семь дней без ветра солнце пожирало бессильные, недвижные тела, простертые, как трупы. Даль пылала в ней даже тень прохлады умерла. Ни пищи, ни воды уже не стало...", наверное, на тучу обрушили бы град проклятий.
Как же обеспечить пресной водой мореплавателей, потерпевших крушение? С незапамятных времен это представляло важную, но трудноразрешимую проблему.
Конечно, всякий предусмотрительный капитан укладывал в спасательные шлюпки бочонки с питьевой водой. Но она плохо сохранялась, особенно в тропиках, - быстро зацветала. Однако приходилось мириться. Ведь и эта затхлая, отвратительная на вкус жидкость была счастьем. А чем же утолить жажду, если и эти запасы на исходе? На что надеяться? На росу, что выпадает поутру на охлажденную поверхность дерева и парусины? Но ведь количество ее столь мизерно, что и на одного человека не хватит. Может быть, спасение придет с дождем? Вроде бы в тропиках дожди нередки. Опасное заблуждение! Уильям Уиллис за сто шестнадцать дней одиночного путешествия на плоту "Севен систерз" в Тихом океане впервые воспользовался небесной влагой только на семьдесят шестые сутки после выхода из порта Кальяо. Ален Бомбар приветствовал первый тропический ливень на двадцать третьи сутки плавания. А по свидетельству Алена Брена, соратника знаменитого Эрика фон Бишопа, инициатора и руководителя тихоокеанских экспедиций на бальсовом плоту "Таити-Нуи", "против всех ожиданий, за два с половиной месяца плавания не выпало ни одного хорошего дождя".
Конечно, можно воспользоваться советом Бомбара, сделав поставщиком воды... рыб.
Ведь тело их почти на 80% состоит из воды. Надо только суметь извлечь ее из рыбьей плоти. Правда, из килограмма морского окуня можно выдавить всего 50 миллилитров сока, но зато корифена дает около 300 миллилитров, а из мяса тунца или трески можно нацедить до 400 миллилитров мутноватой, сильно отдающей рыбой жидкости, которая должна с успехом заменить пресную воду. Бомбар перед отплытием сконструировал специальный портативный пресс и пользовался им все шестьдесят пять дней скитаний по океану, выдавливая сок из рыбьего мяса. Вроде бы опыт Бомбара был достаточно убедителен, но физиологи продолжали сомневаться: уж больно много в рыбьем соке различных посторонних веществ. Не окажут ли они на организм еще более вредное действие, чем морская вода? Ведь в литре этого "напитка" содержится 80-150 граммов жира, до 80 граммов белков и 350-400 моль-эквивалентов солей натрия, калия, фосфора.
Разрешить эти сомнения взялся английский ученый С. Хантер. Он отобрал восемь испытателей-добровольцев и поместил их в тепловую камеру. Когда на третьи сутки у испытателей появились отчетливые симптомы дегидратации, каждый получил по 250 миллилитров воды, а четверым из них, кроме того, выдали по литру рыбьего сока. После приема этого "напитка" у испытателей резко, почти вдвое, увеличилось количество мочи (организм торопился избавиться от посторонних веществ). И тем не менее часть жидкости оказалась сэкономленной для остальных нужд организма. Таким образом, практический опыт Бомбара был подтвержден научным экспериментом Хантера. Впрочем, опыт этот больше приемлем для мореплавателей-одиночек. А если спасательный бот полон людей, тут уж никакой рыбы не напасешься. И наступит день, когда угроза смерти от обезвоживания станет неизбежной.
Тяжелы страдания путника, заблудившегося в пустыне, но тысячекратнее муки его в океане. Человек видит сверкающую водную гладь, слышит шепот волн, ощущает освежающее прикосновение брызг и не может утолить жажду, терзающую душу и тело.
Но почему терпящий бедствие в океане обречен на муки жажды? Почему нельзя прильнуть губами к прохладным волнам и пить, пить, пить?.. Разве не морская вода спасла жизнь Пун Лиму, моряку из Гонконга, во время 133-дневных скитаний по волнам Тихого океана после гибели его корабля, торпедированного японской субмариной? Счастливо избежав акульих зубов, он добрался до спасательной шлюпки. Запасы продовольствия и пресной воды закончились на пятидесятые сутки. Рыбы и птицы служили ему пищей, океанская вода - питьем.
А в том же 1942 году за тысячи миль от него разыгралась в море другая трагедия, участниками которой стали четверо последних защитников Севастополя. В ночь на 30 июля покинули они пылающий крымский берег. Но впереди экипаж маленькой шлюпки ждали суровые испытания. Банки рыбных консервов и фляги пресной воды хватило ненадолго. Один за другим погибли краснофлотцы Михайлов, Потомошнев, Попов. На тридцатый день в живых остался лишь один - молодой флотский врач Павел Ересько. Тридцать семь суток длился неравный поединок с солнцем, жаждой, голодом. С каждой минутой таяли силы. Спасение пришло, когда гибель казалась неизбежной. Шлюпку заметили с борта турецкого парохода "Анафарта"... Ересько тоже пил морскую воду.
И Бомбар во время похода по Средиземному морю пользовался ею: "Если считать со времени отплытия из Монако, то в течение четырнадцати дней я утолял жажду морской водой".
А бесстрашный мореплаватель-одиночка капитан бальсового плота "Севен систерз" Уильям Уиллис отмечал в своем дневнике: "Я выпивал не менее двух кружек морской воды и не испытывал от этого ни малейшего вреда".
"Значит, морская вода пригодна для питья", - утверждали ее сторонники, вдохновленные примерами Бомбара, Уиллиса и других людей, спасшихся в океане благодаря морской воде.
"Нет, - отвечали их оппоненты. - Морская вода - яд для организма".
