Г Метельский - По кромке двух океанов
О Сахалине в России в ту пору знали мало, разве что по невеселой песне «Бежал бродяга с Сахалина». С ней перекликались выстраданные, как и эта песня, слова Чехова: «…кажется, что будь я каторжником, то бежал бы отсюда непременно, несмотря ни на что…»
Много воды утекло с тех пор. На месте печально знаменитой александровской каторжной тюрьмы построен стадион, и сейчас на нем тренируются бегуны и волейболисты. В Александровске — бывшем Александровском посту, где находился центр царской сахалинской каторги, — живет сто тысяч человек. Это хорошо спланированный город с большой квадратной площадью в центре, березами и тополями, так украшающими его широкие улицы, и базаром, на котором в дополнение к рыбным деликатесам продают липкие от смолы кедровые шишки.
До 1947 года Александровск был центром Сахалинской области, а до этого Сахалинского округа, и я разыскиваю здание, где помещался окружном партии. Тут у меня свои «личные» интересы. Секретарем окружкома здесь работал человек, который навсегда связал для меня Сахалин с моим родным брянским краем. Речь идет о Николае Ивановиче Иванове, в 1918 году руководителе Унечской организации РКП(б). Это он вместе с комдивом Николаем Щорсом подписал и послал из Унечи приветственную телеграмму Ленину и получил на свое имя ответ от Владимира Ильича.
История заселения русскими Сахалина началась в 1805 году, когда экспедиция под начальством И. Ф. Крузенштерна водрузила на берегу залива Анива русский флаг в знак присоединения острова к России. Через полвека Геннадий Иванович Невельской исправил географическую ошибку, доказав, что Сахалин не полуостров, как думали Лаперуз и Крузенштерн, а остров, и поднял на Сахалине русский флаг. Свое открытие он сделал на собственный страх и риск, нарушив инструкцию не заходить в Амурский лиман. За это министерство внутренних дел и Главный штаб потребовали разжаловать Невельского, но Николай I решил иначе — назвал его поступок молодецким, добавив при этом: «Где раз поднят русский флаг, он уже опускаться не должен».
Открытие Невельского долго оставалось неизвестным иностранцам. Ни «просвещенная Европа», ни соседняя Япония не подозревали о существовании пролива между Сахалином и материком. Это сослужило хорошую службу русскому флоту.
Под конец Крымской войны соединенная англо-французская эскадра, оскандалившаяся у Петропавловска, решила взять реванш. Она вошла с юга в Татарский пролив, рассчитывая, что найдет там наши военные суда и, пользуясь численным преимуществом, потопит их. Каково же было удивление французских и английских адмиралов, когда никаких русских судов в проливе не оказалось! Воспользовавшись открытием Невельского, они благополучно прошли к устью Амура.
…Из Александровска я уезжаю ранним утром. Ночью выпал снежок, припорошил дорогу, крыши и последние листья на деревьях. Не очень вместительный, переполненный автобус везет меня в Тымовское, где находится ближайшая железнодорожная станция. Дорога узкая, трудная, и автобус прижимается к обочине на разминовках, чтобы пропустить встречные машины с углем. Из окна видны копры шахт, они возвышаются над тростниковыми — камышовыми по-местному — зарослями, такими же густыми и непролазными, как и на Кунашире. Дорога становится все круче, и в глаза бросается грозный, предупреждающий об опасности плакат: «Водитель! Впереди Камышевский перевал». Автобус, ревя всем своим металлическим нутром, медленно ползет вверх, крутыми петлями.
Станция Тымовское еще недавно была конечной. Затем дорогу продлили к северу до Альбы и дальше к Ногликам. Этот районный центр уже давно был связан с нефтяной Охой узкоколейкой; теперь через весь остров проходит почти тысячекилометровая Транссахалинская магистраль Оха — Корсаков.
Железные дороги на Южном Сахалине строили японцы, и их колея не совпадает с нашей, она почти на полметра уже. Уже, понятно, и вагон, в который я сажусь на станции Тымовское, он весь какой-то миниатюрный и, прямо скажем, не очень удобный.
Я стою у окна в узеньком — трудно разминуться двоим — коридоре купированного вагона и смотрю, как бегут мимо голые деревья и проплывают покрытые хвойным лесом горы, зубчатые гребни Западного хребта, быстрые речки с гулкими мостами, совхозные, уже убранные, пустые поля. Здесь в долине реки Тыми, защищенной высокими горами от северных ветров, лежат самые плодородные земли Сахалина.
Иногда попадаются поникшие дремучие заросли медвежьей дудки с тряпками вялых листьев. В детстве у себя на родине я делал из этого растения «водомет» или «духовое ружье», чтобы невзначай облить товарища водой или выстрелить горошиной. Здешняя медвежья дудка похожа скорее на дерево, чем на траву, в ней может скрыться всадник на лошади. Такой она вырастает всего за две недели июня. Здесь вообще все растения большие. Горох, взбираясь по палке, поднимается до высоты человека. В два человеческих роста вымахивает сахалинская гречиха. Ягоды поленики — «северного ананаса» — достигают размера малины…
Поезд приближается к пятидесятой параллели, в течение сорока лет делившей Сахалин на две части — нашу и оккупированную Японией. Еще остались следы широкой просеки в лесу, перерезавшей остров, за ней снова начинается лес, где сорок лет не ступала нога русского человека. Охрану границы несла здесь 79-я стрелковая дивизия генерала Батурова. 11 августа 1945 года наши войска перешли в наступление. По пояс в болотной воде, продираясь через лесные чащобы, с боями продвигались они вперед. Шли по азимуту. Одной из первых была взята станция Котон, впоследствии переименованная в Победино.
Поезд стоит на ней с минуту, и я успеваю рассмотреть лишь чистенькое здание вокзала, деревянные домики поселка вдали, железнодорожный состав с лесом. Встречные составы стоят на каждой станции — с тем же лесом — кругляком или пиловочником, с нефтью, с углем, с огромными рулонами бумаги, с рыбой в изотермических вагонах.
О каменном угле узнал еще сподвижник Невельского Орлов, увидев на одежде знакомого нивха пуговицы, сделанные из этого «черного камня». Два месяца спустя участник той же экспедиции Невельского лейтенант Бошняк обследовал на мысе Дуэ обнаженные пласты каменного угля. Местные жители кроме пуговиц вытачивали из него своих божков. В 1853 году здесь была заложена первая угольная шахта.
За открытием угля последовало открытие нефти. В 1879 году в пост Николаевский-на-Амуре якут Павлов привез с Сахалина бутылку «керосин-воды», которая в районе Охи текла поверх обычной, речной. Сахалинская нефть сыграла большую роль в годы Великой Отечественной войны, когда был проложен через Татарский пролив нефтепровод Оха — Комсомольск-на-Амуре. Его строительство описано в романе В. Ажаева «Далеко от Москвы». К нефти добавился природный газ, поисками которого успешно занимаются работники ВНИГРИ. Были разведаны руды редких и цветных металлов, минеральные источники, целебные грязи…
