Сергей Сахнов - Есть ли жизнь после 60-ти или вокруг света на велосипеде
Просыпаюсь в 6 утра, хозяева мои еще спят, погода хорошая, рассвело уже давно. Выспался чудесно, тишина вокруг такая, что в ушах звенит. Соседние дома в 20–30 метрах, и там тоже мертвая тишина, только из аэропорта иногда доносится шум взлетающих самолетов, но и он очень слабый.
Разбираю вещи, занимаюсь гимнастикой на лужайке за домом. В 9 утра на кухне появляется Сара и ее маленькая дочь Адри, ей полтора годика. У Адри рыженькие волосенки и смешливый взгляд.
Саре 37 лет и это ее единственный ребенок, пока. Она родилась здесь, на Аляске, и ее муж тоже местный. Она познакомилась с Катей Престон в Магадане, когда жила у них дома. Она изучала там русский язык и преподавала английский, кстати. Американка путешествовала по России с мамой Кати, о чём с удовольствием вспоминает. Сара говорит по-русски достаточно уверенно, но уже многое подзабыла без практики. Умеет читать и писать. Нэйт, ее муж, местный. Местное население Аляски – это эскимосы, которые живут на севере, и индейцы, которые традиционно расселяются на юге по побережью. Но он не чистый эскимос, а, как говорят здесь, «кофе энд милк» (кофе и молоко). Мама его – эскимоска, а отец – белый со среднего запада США. Сара смеется, выходцев из тех районов в шутку называют «мит энд потэтоу» (мясо и картошка), очевидно, за неумеренную любовь к этим продуктам. У Нэйта есть братья, а у Сары – сестры. После завтрака появляется бабушка Адри, она живет с мужем Аланом недалеко. Очень активная женщина с приятным лицом и лучистыми глазами. Адри смешно выговаривает слова и чувствует, что она в центре внимания, кстати, не выпускает из рук мягкую игрушку панды, которую я привез из Пекина, в нее можно засунуть руку и манипулировать лапами, что очень смешит малышку.
Дом не очень большой, но уютный. На нижнем этаже – кухня, гостиная, комната для гостей, а слева теплый гараж, где стоит машина Сары, мотоцикл, два велосипеда и два подвешенных к потолку гаража каяка (индейские каноэ). На улице стоит большой красный пикап, на котором обычно ездит Нэйт. На втором этаже маленький офис и две спальни; их и ребенка. Семье также принадлежат два маленьких самолета: один 1965 года, а второй 2006 года выпуска (его Нэйт выиграл в лотерею). Мне нравится, что в США детей с «молодых когтей» приучают спать в своей комнате, позже с ними меньше хлопот в этом плане.
Неожиданно для меня Нэйт приглашает полетать на самолете, и я сразу же соглашаюсь. Прежде чем мы уезжаем, звоню Наташе – подружке моей дочери Марины, и она говорит, что Питер (владелец судна снабженца) в отъезде и будет только в воскресенье. Сама она предлагает мне обращаться к ней, если нужно будет поехать по городу. Окей, будем ждать Питера, надеюсь получить у него работу на судне. Наташа говорит, что экипаж – четыре человека, и она в прошлом, когда приехала на Аляску, работала там поваром. Раздумываю, если предложат поваром идти, конечно, пойду. Готовить я иногда люблю, а как едят американцы, в основном-то проще не бывает, сплошные полуфабрикаты. Помню, как Кен, отец Майкла, смеялся над этим процессом. «Раньше, – говорил он, – нужно было хоть смешивать что-то, а теперь и этого делать не надо, добавь воды, брось на сковородку или в микроволновку и все». Конечно, я немного утрирую, есть и сложные блюда, но на это нужно время, а его ни у кого здесь практически не бывает – жизнь такая.
Садимся в пикап и едем в аэропорт для частных самолетов. Самолет на Аляске – это не роскошь, а средство передвижения, так как до некоторых районов добраться можно только таким образом. Кстати, перед выездом я спросил на всякий случай у Нэйта, какая у него практика полетов?
– 10 лет, – ответил он.
Хорошо, думаю, вполне опытен.
Сам Нэйт работает в компании, добывающей нефть на севере Аляски, вахтовым способом: две недели через две.
Приезжаем на стоянку самолетов, они маленькие очень, двухместные, в основном. Американец отвязывает крепления, открывает капот, проверяет масло и говорит, что нужно подзаправиться. В бак входит 25 галлонов керосина и хватает этого почти на 4 часа полета, расход – 7 галлонов в час (один галлон – это около 3.8 литра).
С трудом помещаюсь в кабине справа от Нэйта, мы плотно касаемся друг друга плечами и ногами. Управление спаренное, я тоже могу вести самолет из своего кресла, если потребуется. Кстати, у меня есть небольшой опыт вождения «АН-2» в Антарктике. За нами небольшое грузовое помещение, типа багажника в большой машине. Вся система управления на тросиках и никакой гидравлики, все просто и надежно.
Волнения перед полетом никакого, несмотря на то, что я сижу в летающем «Запорожце». Стоимость нового самолётика 25 тыс. дол, но можно взять и подержанный намного дешевле. Обучение стоит 5 тыс. долларов. Возраст пилота лимитируется (до 65) лет, только если вы занимаетесь коммерческой деятельностью, а так, летайте до гроба, на здоровье.Нэйт помогает мне пристегнуться и сам выполняет те же манипуляции, затем надевает гарнитуру на голову и запускает двигатель. От винта!
Двигатель чихает пару раз и мерно урчит в режиме прогрева. Думаю, если бы я сказал дома, что чукча имеет два самолета, но не назвал место на Аляске, то, наверное, это сочли бы за анекдот. Но в США все возможно.
Я делаю несколько снимков и жду начала движения. Нэйт поворачивает ключ зажигания и двигатель останавливается. Молча, смотрю на него. «Сегодня тренировки перед аэрошоу на авиабазе США, а потом два дня будет длиться само событие, поэтому до 6 августа полеты частных самолетов в этом районе запрещены, – говорит он спокойно и отстегивает ремни. Первый полет – блином или как это назвать, но я не расстроен, никуда это от меня не денется, значит, не пришло еще время. Самолетик снова зачехляется, и мы едем домой.
Сара объявляет, что сегодня «диннер» в 6 вечера, приглашены родители Нэйта и его брат Пол. Будет рыба и мясо «на решетке».
Приходит подружка Сары – преподаватель английского языка, я подшучиваю над своим английским, а она пытается говорить со мной по-русски. Рассказываю о своем путешествии, Сара достает атлас мира, и мой рассказ получается предметным и содержательным. Спрашиваю Сару о ежегодных гонках на собачьих упряжках по Аляске.
Выясняется, что самое большое зимнее событие – гонки на собачьих упряжках от Анкориджа до Нома, это в сторону Берингового пролива – расстояние 1100 миль (около 1750 км), старт дается в первое воскресенье марта, когда зима заканчивается и не так холодно по ночам и днем. Трасса очень тяжелая и, что немаловажно, допускаются люди с опытом подобных соревнований, но стоит это недешево. Свои или арендованные собаки, дорогой корм и, конечно, дорогостоящее обучение. Необходимо платить взнос для участия – около трех тысяч долларов.
