Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
Обитатели старого дома рассказали, что после нашего ухода стояла дурная погода, с морозами и метелями. Затем долго дул юго‑западный ветер. Температура была ‑20° [‑29 °C] и ниже. Ветер положительно не давал морю замерзнуть у берега. Открытая вода доходила до мыса Хижины.
Уилсон сообщил, что в понедельник видел большого поморника. Я убедился, что тюленьего жира было израсходовано больше, чем ожидалось. К счастью, два дня назад был убит тюлень и запас жира несколько пополнился. А в день нашего возвращения еще убили тюленя. Теперь меньше крепкого льда, чем до нашего прихода.
Среда, 19 апреля. Мыс Хижины. Тихая ночь. В полдень море замерзло на 4,5 дюйма. Это доказательство того, что при благоприятных условиях море легко может замерзнуть.
На льду появились три тюленя. Всех троих убили и пополнили подходивший к концу запас жира. Теперь хватит его еще на 12 дней, а к тому времени, надеемся, подоспеют другие тюлени.
Собираюсь отправиться в обратный путь, но в настоящее время небо обложено тучами и ветер поднимается с юга. Сегодня днем весь лед, замерзший прошлой ночью, разошелся. Море как будто пыталось замерзнуть, но ветер скоро стал крепчать. Лошади — ничего себе, но шерсть у них далеко не такая длинная и густая, как у тех, которые стоят на станции на зимнем положении. Видимо, в их корме недостаточно жировых веществ. Завтра тронемся обратно. За обитателей старого дома я больше не беспокоюсь. Им здесь очень недурно.
С собаками дело обстоит по‑прежнему — все в довольно хорошем состоянии, за исключением Вайды и Рябчика, у которых шерсть недостаточно густа.
На меня произвела большое впечатление широкая осведомленность Крина и Лэшли во всяких работах, связанных с благоустройством наших походных лагерей.
Четверг, 20 апреля. Мыс Хижины. Сегодня утром все было готово, но, конечно, началась пурга. Погода невозможная. Снег валит, и ветер дует с юга. Во второй половине дня ветер переместился к SE; температура низкая. Решили прогуляться к мысу Армитедж, но эта прогулка оказалась крайне неприятной. Вокруг мыса дует совершенно невыносимый ветер, силой в 7 баллов. Температура ниже ‑30° [‑35 °C].
Море — черный котел, над которым стоит густой туман, так называемый «морозный дым». В такую погоду никогда не станет лед.
Пятница, 21 апреля. Тронулись в обратный путь в 10 ч 30 м утра.
Назначил Мирза заведовать станцией. При нем остались Дмитрий для ухода за собаками и Лэшли с Кэохэйном смотреть за лошадьми. Нельсон, Дэй и Форд остались, чтобы составить себе понятие о здешней жизни и накопить опыт. Со мной пошли: Уилсон, Аткинсон, Крин, Боуэрс, Отс, Черри‑Гаррард и Хупер.
Как обычно, поднялись по лыжному склону без единой остановки. Лэшли и Дмитрий проводили нас почти до Касл‑Рока. Дул очень холодный ветер, и некоторые из нас обморозились.
Последнего уступа мы достигли около 2 ч 30 м. Оказалось, что наш карниз оторвало ветром. Ветер и снегопад усилились. Вышла досадная задержка. С помощью веревки спустили на лед Боуэрса и еще нескольких человек, а затем, не разгружая, и сани. Последними спустились по веревке я и Крин. Веревку мы закинули на кол, как на блок, так что легко смогли сдернуть ее и унести. Таким образом нам удалось сохранить почти всю старую спасательную веревку. Я не мог представить себе, что все это мы проделаем за такой короткий промежуток времени, когда вокруг мела сильная метель.
Пока все припасы спустили на лед, мы успели прозябнуть до костей. Это была одна из тех минут, когда надо действовать быстро. Все запряглись в сани и бегом бросились под укрытие скал. Тут мы мигом поставили палатки, как можно скорее напились горячего чая и, лишь после того как переменили обувь, почувствовали себя много лучше.
Пошли опять в 4 ч 30 м. На глетчере освещение было очень плохим. Мы, по обыкновению, заблудились, то и дело попадая в трещины. Наконец, нашли старое место и по нему спустились, опять при этом сильно вспотев. Вдруг Крин заявил, что наши сани тащить гораздо тяжелее других, хотя груз на обоих был одинаков. Без задержек дошли до маленького острова Острого хребта, со страшным трудом волоча за собой наши сани. Крин опять сказал, что между нашими санями огромная разница, несмотря на одинаковый груз. Когда я сообщил об этом Боуэрсу, он вежливо согласился со мной, но я был уверен, что он и его товарищи не совсем этому верят, предположив, что так нам показалось от усталости. Однако поменяться санями он охотно согласился. Разница оказалась действительно поразительная. Другие сани показались нам перышком в сравнении с прежними. Мы ускорили шаг, чтобы скорее добраться домой, невзирая на градом лившийся с нас пот.
До дома мы дошли на десять минут раньше остальных, успевших за это время убедиться в разнице веса обоих саней. Эта разница замечалась только на покрытом солью морском льду; на снегу же она почти не ощущалась. Должно быть, это зависит от волокна дерева, из которого сделаны полозья. Стоит вникнуть в это обстоятельство повнимательнее.
Пришли мы домой все залитые потом. Одежда на нас промокла, и, когда сняли с себя защитную одежду на пол, с нас посыпались льдинки. Их накопилось невероятное количество, в доказательство того, как тяжело возить сани в мороз. При таких условиях было бы крайне неприятно жить на открытом воздухе. Во время зимней или весенней экспедиции, если так разгорячиться, невозможно сохранить хотя бы подобие приятного самочувствия.
Наш удивительный повар приготовил именно то кушанье, которое в нашем состоянии было самое подходящее: огромную миску риса, сваренного с винными ягодами, и чуть ли не ведро какао. Все домашние были нам душевно рады, а удобства дома, как всегда, привели новоприбывших в восторг.
Суббота, 22 апреля. На мысе Эванса. Зимовка. Время для санных экспедиций прошло. Несмотря на все понесенные утраты, хорошо водвориться у себя дома.
Сегодня мы наслаждаемся весьма непривычной тишиной. Море наконец замерзает, но вид с нашего Наблюдательного холма, к сожалению, очень ограничен. Отс и остальные проезжают лошадей. Я привожу в порядок свои бумаги и готовлюсь к зимней работе.
Глава IX. Работа и работники
Воскресенье, 23 апреля. Зимовка. Сегодня в последний раз видели солнце. Дивно красив был залитый его золотыми лучами глетчер Барни. Из‑за глетчера самого солнца не было видно. Под розовыми лучами красивые ледяные утесы глетчера бросали глубокие тени.
Впечатления
Долгие, мягкие сумерки серебряным звеном соединяют сегодняшний день со вчерашним; утро и вечер как бы идут рука об руку под полуночным, беззвездным небом. Прошлой ночью, а также почти весь день дул очень сильный ветер, и молодой лед, как и следовало ожидать, разошелся. Полосы льда как будто еще остались к югу от Ледникового языка и по краям нашей бухты.
