Антон Кротов - Это ты, Африка!

Мы просто удивлялись. Почему в Судане полицейские всё время проходят мимо нас, никого не трогая? почему здесь не запрещают автостопить? как здесь сохранился такой добродушный и гостеприимный народ? почему за целых три дня мы никак не уедем из такого крупного города? на вопросы сии у нас не было ответов.

Первым, по обычаю своему, проснулся Паша и стал разгонять воздух своей энергетической гимнастикой, которую мы ещё в тюрьме прозвали «лысой». Вскоре проснулись и мы. Было около шести утра, и утренняя прохлада быстро уступала место дневной жаре. Тут, стоило нам обуться, мы увидели паука.

Огромный волосатый паук бежал по своим делам через пустыню, где мы ночевали, и удивился, увидев нас. Мы тоже удивились. Вовка сфотографировал паука, и он убежал. К слову сказать, это был единственный представитель крупной дикой фауны, встреченный нами во всём путешествии.

Теперь, когда мы вернулись домой, многие москвичи спрашивали нас: ну а как там всякие львы, змеи, скорпионы, леопарды и прочие африканские чудовища? Они же там повсюду! Я отвечаю: а часто вы в России видели медведей? У нас тоже говорят, что вот, медведи там, сям, даже такое выражение есть: «русский медведь». Однако, ни я, ни мои друзья медведей в природе не видели — хотя они где-то и есть, в глухих, не посещаемых никем местах. В России так же обстоят дела с медведями, как в Африке — со змеями, львами и крокодилами.

В 6.30 утра мы уже стояли на позиции, ожидая многочисленных машин

в сторону Хартума — хотя бы до городов Габба или Дебба. Мы стояли на самой асфальтовой дороге Донгола—аэропорт, понимая, что машины, сворачивающие на Хартум по двум из трёх левобережных дорог, должны проезжать мимо нас. Мы стопили всё; стопилось всё. Но несколько утренних легковушек ехали исключительно в аэропорт, а грузовиков и вообще гружёных машин не было вовсе.

Вот из города в сторону аэропорта едет велосипедист. Чёрный, с чёрной бородой, в белом халате и чалме, на шее — белый шарф, к рулю велосипеда прицеплены четыре вставленные одна в другую кастрюли (получается такой большой бидон). Велосипедист подъехал к нам и оказался англоговорящим.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте!

— Какие-то проблемы?

— Хотим уехать в сторону Хартума. Машину ждём. Вчера не было.

— Сегодня тоже не будет — сегодня праздник.

— ??? А вчера был тоже праздник??

— И позавчера. У нас выходные. Завтра пойдёт много машин. Грузовики, автобусы, обязательно! Есть хотите?

Мы удивились такому вопросу. Впрочем, это был лишь риторический вопрос, потому как велосипедист, улыбаясь и прямо сияя от счастья, уже расцеплял соединённые друг с другом кастрюли. В одной оказался фуль, в другой — каша из бульона, мяса и риса, в третьей — «сопли», в четвёртой — хлеб. Как неожиданно Бог послал завтрак! Хотя мы должны были уже к этому привыкнуть. Разложились прямо у дороги, на песке. Мы предлагали самому хозяину еды присоединиться к трапезе, но он отказался.

— А вода у вас есть?

Оказалось, что воду мы уже выпили. Тогда бородач сел на велосипед, взял наши торпеды и отправился за водой. Когда он вернулся, кастрюли были наполовину пусты, а мы — под завязку полны.

Привезя нам воду, бородатый человек помог нам помыть руки от жирной еды — у него нашлось даже мыло. Увидев, что мы больше не съедим, суданец собрал кастрюли и подарил нам мыло. Мы обменялись адресами, и велосипедист, совершив все благодеяния, поехал дальше по своим делам. Наверное, он ехал в аэропортовскую мечеть, или в сам аэропорт. И прямо сияние распространялось от него по пустыне: он был искренне, очень рад, что ему представилась возможность совершить доброе дело!

Я вспомню этого человека, ещё и не раз. Когда в сытой, благополучной Москве ко мне заявится какой-нибудь очередной незнакомый гость и вписчик. Когда, заглядывая после тусовки в шкаф, подумаю ненароком: гости весь сахар слопали — как саранча! Когда на улице, в центре города, ко мне подойдёт какой-нибудь попрошайка и попросит рубль или пятёрку.

А бывает ли с нами так, чтобы случайного попутчика, увиденного в метро, на улице или в автобусе, позвать к себе в гости и на ночлег? А когда мы идём из магазина, полны продуктов, часто ли на нас накатывает желание, искреннее желание, подарить их кому-нибудь, местному или приезжему? Так-то оно, полезно порою, очень полезно вспомнить радостных негров!

Когда велосипедист уехал, мы продолжили ожидание машин. И это ожидание не было напрасным. Гудя и пыля, на нашу дорогу выехал — к сожалению, встречный — огромнейший «гобот» (большая, неповоротливая машина). Толстый и гружёный, забитый людьми и мешками, причём на крыше гобота возвышалась ещё целая груда вещей, прибавлявшая ему ещё два с половиной метра высоты. Пока мы фотографировали сие чудище, оно проехало метров триста и остановилось. Над дорогой висел провод, и водитель вышел, чтобы измерить высоту, проверить, пройдёт ли гобот под проводом или провод над гоботом. Пользуясь этой задержкой, мы побежали к нему.

Удивительный вездеход шёл из Ливии. Судя по карте, последние 700 км он ехал по пустыне без населённых пунктов. Через окошки виднелись разморенные жарой люди в креслах и многочисленные вещи. Сегодня гобот ехал ночевать в Донголу, чтобы завтра продолжить путь на Хартум.

Сколько дней шёл сей транспорт от Ливии, мы не успели спросить. Выяснив путём измерений, что гобот не заденет провод, а провод не заденет гобот, водитель сел за руль, и диковинная машина, пыля и урча, поехала в Донголу. Обрадованные тем, что машины на Хартум существуют (завтра, по крайней мере, пойдёт), мы вернулись на позицию.

Однако наше желание уехать по хайвею в Хартум упало до критически низкого уровня. Может, у них тут теперь всегда будет праздник? Ведь ещё на трассе на Кариму нам обещали 5-6-8 машин в день, а потом была суббота, потом праздник — Курбан-Байрам, потом его долгие метастазы, и дальнобойные машины все куда-то делись. Лучше для нас, — решили мы, — отправиться в путь вдоль Нила по деревням. Там, вероятно, и в праздничные дни ездят хоть какие-то машины, хоть на 5-10 километров. А с голоду в Судане мы не умрём.

Так решив, мы вернулись в город, по следам гобота, чтобы оттуда выйти на трассу в южном, вдольнильском, направлении. И впрямь, по самому городу разъезжали редкие «Тойоты». Мы проехали всего два километра в трясучем грузовике, а потом оседлали, было, другой локальный транспорт, но водитель оного зазвал нас к себе в гости. Водитель был чем-то пьян (это был единственный пьяный, встреченный нами в Судане). Вскоре поспела еда, приготовленная руками женщин; как всегда, появилось большое блюдо-поднос, которое не пролазило через ворота… Есть на такой жаре было трудно, одно хорошо: было много чая. Когда же пьяный хозяин уснул, мы решили не обременять его покой и вернулись на дорогу, идущую вдоль всего города на юг.