Китаец на дереве - Геннадий Никитич Шаталин
да разве можно все описать, что производилось и что есть в этой маленькой республике, но истинно богатой своими традициями, древней земле аланов.
5.03 04.
Веселый попутчик на Сахалин
Прошедшая перестройка, а затем и дефолт резко сказался на производстве мебели, особенно ламплиты. Для ее изготовления, необходима бумага высокого качества, которую получали из-за рубежа по импорту. Рос курс доллара, возросла ее цена и на внутреннем рынке, резко поднял цены Херсонский ДБК – на Украине. Приходилось снабженцам комбината искать на других заводах внутри страны: Архангельск, Котлас, Пенза. Но они не могли полностью обеспечить нашу потребность.
Взоры начальства потянулись на далекий остров Сахалин и конечно, на меня. Так спустя почти 10 лет мне пришлось опять выехать в город Паранайск на бумкомбинат зимой. Долетев до Южно-Сахалинска благополучно, погостив у брата сутки, я сразу выехал по знакомой железнодорожной ветке до Поронайска. Завод задыхался от сбыта своей продукции, их бумага – основа соответствовала нашим требованиям, но ширина рулона была больше на 0,5 метров, чем длина наших валов.
Пришлось ее укоротить на заводе, оплатить срочно по факсу стоимость перевозки вагона до Москвы, а взамен предложить им толстослойную фанеру на их нужды. Кроме того комбинат "Сахалинлес", куда и входил "Сахалинбумпром", купил у нас на пробу нашу мебель.
Командировку дали мне с запасом на 10 дней. Оставшиеся 3-4 дня успел пройтись по знакомым дорогам, улицам, районам областного центра,
с грустью остров предстал передо мной, закрываюцимся предприятиями из-за отсутствия сбыта своей продукции. Лесхозы, шары, бумкомбинаты, работали на 30%. Зато процветали различные фирмы-перекупщики, на улицах появилось множество машин иностранных марок /особенно японские/.
Нашел своего закадычного друга Сеньку Попова, с ним учились в школе, один раз рыбачили вместе, наблюдая за ловлей рыбы медведем, вспомнили свои годы, до моего отъезда на материк. Смогли даже съездить на подлев ловли корюшки. Правда сахалинская погода меня встретила на льду неприветливо, поднялась метель, и нам пришлось возвратиться на автобусе домой. Благо, возле магазинов продавалась свежая корюшка, и мы могли как-бы компенсировать свой неудачный улов. Однако оставшееся время пролетело быстро, обратный билет указывал мою дату вылета и, простившись с родней, вылетел обратно в Москву. Со мной была красника, сухая корюшка, сушеный папоротник, то есть гостинцы для семьи и начальства.
Однако поступивший вагон с бумагой не закрыл дыру в простое нашего комбината и буквально на следующий год, уже осенью, мне вновь пришлось выехать на остров. На сей раз, командировка была куда интереснее, чем первая.
Дело в том, что садясь в самолет Ил-62 в аэропорту Домодедово /последние пассажиры/, у меня оказалось место прямо у выхода, на первом этаже самолета, откуда был сквозняк, который я не переношу. Осмотревшись кругом, я увидел с левой стороны, сидящего священника в рясе у окна, а рядом с ним, два свободных места. Недолго думая, я подошел к нему и поинтересовавшись у него: – «У Вас свободное место?»
–« Да, с краю».
Усевшись в кресло, я стал ждать окончательной загрузки самолета и дальнейшего его взлета.
Спустя 10 минут, мой сосед встает и, оглядевшись кругом, замечает своего попутчика-солдата, сидящего спереди самолета:
– «Николай, иди сюда!»
Солдат неохотно поднимается и направляется к священнику. Усадив его на среднее место, мой попутчик /тоже Николай/ замечает, какие у него были проводы накануне и с какой больной головой он едет на Сахалин освещать новую церковь.
Дело в том, что на юге Сахалина не было церквей, только на севере острова, где японцы не хозяйничали после 1905 года. За время моего отсутствия на материке, жители о. Сахалина решили соорудить сперва небольшую церквушку. Поэтому священник Николай и ехал освещать ее, везя с собой багаж из разных церковных утварей весом до 200 кг, как он мне сказал об этом позже. Но возвращаясь к его больной голове, он здорово переживал, за то, столько выпили, в добавок смешали с "Наполеоном".Рассказывая о себе, он упомянул, что будучи сиротой /его прадед-чуть ли ни капитан знаменитой «Авроры»/ , сперва был на попечении в церкви города Ленинграда, затем закончив духовную семинарию отправили в Москву. Но расспрашивать о его дальнейшей судьбе мне было неудобно.
Вскоре он настойчиво выпросил у стюардессы три черпака /по церковному/ или маленьких стаканчика и, вытащив из сумки бутылку водки, разлив по черпакам предложил выпить за удачный взлет, к этому времени я успёл вытащить из дипломата бутерброды с колбасой и предложил ими закусить. Однако мой попутчик сперва отказался, ссылаясь, что не ест мясного, но выпил и закусил грейфруктом. Выпив еще по стопке «за мягкую» посадку, он успокоился и стал дремать.
Видя, что другой сосед солдат после двух рюмок, не может уснуть, я предложил ему занять последний ряд свободных кресел, откинуть подлокотники вверх и лечь на все три сидения. Ему предстоял большой путь, до Красноярска, а затем до Игарки – домой. Уложив всех спать, я и сам стал дремать. Вскоре на самолет стал снижаться в аэропорту города Красноярска для высадки пассажиров и дозаправки. Все вышли с самолета, чтобы размять ноги и отдохнуть часок.
Распростившись с солдатом, я Николаем вышел на свежий воздух. Он спрашивает у меня дать ему закурить, я, молча, удивленно дал ему сигарету, но он, сделав несколько затяжек, бросил ее. Вскоре объявили посадку самолета, и мы стали проходить через турникет, контролер спросил у него билет, однако его жилет остался в самолете, я думал, его не пропустят, однако вышло наоборот-пропустили.
Видимо аэрофлот работает надежнее, когда на его борту священник решил я. Поднявшись на борт и сев на место, Николай вынул начатую на накануне бутылку, предложил мне снова, но я отказался, он выпил стопку, закусив бутербродом.
Немного подремав, он вдруг поднялся и, взяв свою сумку с грейфруктами, решил спуститься вниз самолета, где раздавался смех стюардесс. А вновь задремал и проснулся уже, когда
