Вадим Бурлак - Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания

— Ты подозреваешь меня? Я промолчал.

Джейн резко затормозила.

— Ты подозреваешь?

— Успокойся. Кто щупает меня: ЦРУ, разведка ВМС, ФБР, криминалка?

Я услышал только звук пощечины. Но не ощутил ее.

— Ненавижу тебя, — сказала Джейн. — Уходи!

— Сколько мне топать до города?

— Не больше мили. Уходи…

Громко хлопнула дверца машины, и я, чертыхаясь, зло и упрямо зашагал к Форт-Коллинз.

«Если вам грустно…

Если у вас все валится из рук…

Если у вас неприятности…

Наберите 526 7530…

Мы знаем, как вам помочь!..»

Джейн! Мне очень и очень грустно, все валится из рук, но я не буду набирать 526 7530…

«Летим в мой город»

… — Я звоню попрощаться, Джейн…

— Когда ты улетаешь в Нью-Йорк?

— Послезавтра.

— Ты очень хочешь встретиться?

— Ну, конечно, Джейн.

— Если не будешь пить спирт, устраивать дурацкие допросы, впадать в шпиономанию, тогда встретимся, и я отправлюсь с тобой в Нью-Йорк.

— Обещаю! Больше никаких дурацких выходок.

— Значит, летим в мой город, и я покажу тебе мой Нью-Йорк, — засмеялась Джейн.

Сказали ночь и падающие звезды

«Завтра может случиться все что угодно: всемирный потоп, гибель Солнечной системы, падение гигантского метеорита, — ивы станете последним неудачником.

Почему?

Да потому что не успели посмотреть самый замечательный фильм всех времен и народов «Звездные войны».

Не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня!»

Старая вилла, расположенная на западной окраине Нью-Йорка, принадлежала подруге Джейн.

Дом был запущенным. Чувствовалось, его давно не посещали хозяева. Скрипели ступеньки крыльца. Стонали половицы. Вздрагивали стекла окон при сильном порыве ветра.

Забытый людьми дом жаловался на свои годы.

Джейн раздвинула шторы и открыла окна в самой большой комнате.

— Сегодня наступает пора звездопада. Мы должны успеть загадать желание…

Я взглянул в темноту.

Вечер — сухой и прохладный. Из туч поспешно вывалилась луна. Чем выше она поднималась, тем становилась больше и ярче. Вскоре лес и лужайку перед домом залил мягкий зеленоватый свет.

— Моя любимая пора — осень, — сказала Джейн. — Она мудрая и добрая. Осенью рождаются самые прекрасные мечты. В эту пору хорошо грустить о несбывшемся и загадывать желания. Весна легкомысленная и бесшабашная. Ей не хватает доброй теплоты. А осень — скромная пора. У нее в золотых глазах — мудрость и непостижимые для человека тайны.

— Осень бывает разная, — возразил я, — и с дождями, и со злыми ветрами, вьюгами и метелями…

Джейн покачала головой.

— Бывает… Но ее надо научиться понимать. Я с детства люблю осенний лес. Когда мой папа бывал свободен…

— А кто он?

— Физик. Участвовал в проектах нескольких атомных электростанций, — Джейн с какой-то обреченностью взглянула на меня и продолжила. — Мы иногда уходили с папой в лес на рассвете. Целый день бродили, отыскивая новые незнакомые тропинки. А когда возвращались домой, над нами горели звезды. Тени деревьев и кустов напоминали затаившихся зверьков. Папа говорил, что их прислала осень охранять нас. Мы часто останавливались и разглядывали небо. И папа рассказывал мне о Вселенной. Мы слышали, как глубоко и спокойно дышит земля. А в прохладном небе загадочно молчали звездные звери…

— Ты скучаешь по дому?

— Нет! — резко ответила Джейн.

Даже в темноте я увидел, как на ее глазах выступили слезы.

— Почему ты ушла из дома?

— Поссорилась с отцом. Он помогает строить атомные электростанции, а я с друзьями выступаю против них. Что бы ни говорили о безопасности, она все же существует. И чем больше атомных станций, тем больше риска.

— Я в этом мало разбираюсь.

— Время заставляет всех нас разбираться, пока не поздно, — Джейн опустила голову.

Я обнял ее.

— Извини…

— За что?

— За лишние вопросы.

— О! Что с тобой случилось? Три дня назад ты задавал их слишком много и не извинялся.

— То было три дня назад, — ответил я.

— То был другой человек, — подхватила нараспев Джейн, — то было не со мной… Сейчас ты мне раскроешь свое желание. Видишь, упала звезда… А за ней — вон другая, и еще… еще…

Я кивнул.

Джейн схватила меня за руку.

— Правду и только правду. Звездам нельзя врать. Ты понял? Нельзя…

Казалось, наши одежды сами собой упали в темноту. И мы стали совсем свободными от запретов и условностей.

— Ты так и не сказал падающей звезде о своем желании, — прошептала Джейн, когда мы в счастливой усталости оторвались друг от друга.

— Ты мое желание…

— Вот видишь — звездам нужно верить. Я твоя…

А потом мы долго молчали. Только ласки и поцелуи. Мы молчали о том, что не могли выразить словами. А за нас уже все сказали ночь и падающие звезды…

Мы часто не замечаем, как теряем мгновения нашей жизни, как расточительна наша память…

Порой мы беспечно швыряем на ветер листья прошлого: Боль. Радость. Мечты. Надежды. Утраты…

У каждого мгновения свое счастье, своя печаль, свои заботы, своя тайна…

«Дядя американских дорог»

— «Много ли проку от дома, если нет для него сносной планеты!» — Анкл весело взглянул на нас и пояснил. — Так говорил сто лет назад великий мудрец Генри Дэвид Торо. Слышали о таком?

Мы с Джейн дружно кивнули в ответ.

— Скоро я снова покину Нью-Йорк и буду бродить, бродить по свету, проверять: стоящая для человечества наша планета или нет, и достойны ли мы, люди, на ней проживать.

— Ну, это не нам с вами решать, чего достойны люди, — ответил я. — Кажется, так считал ваш духовный учитель Торо?

Мой новый знакомый согласился. Потом заинтересованно взглянул на меня и снова процитировал своего кумира Генри Торо:

— «Стань Колумбом но-вых материков и миров не для торга, а для мыслей!»

С этими словами Анкл сделал нам знак рукой — дескать, сидите и продолжайте разговор, — и вошел в дом.

Я обернулся к Джейн и тихо спросил:

— У него есть настоящее имя? Почему он называет себя «анклом»,то есть «дядей»?

Джейн пожала плечами.

— Насчет настоящего имени не знаю. А «дядей американских дорог» его называют издавна, и не только в Нью-Йорке. Так величают его «хиппи», бродяги, странники, музыканты, философы, поэты. Так называли его и битники еще в пятидесятых годах.

— А куда этот «дядя американских дорог» идет? Что ищет?

— Наверное, то же, что и каждый человек, — истину, смысл своего пребывания на земле, верный путь… — улыбнулась Джейн.

Я возразил:

— Увы, большинство людей живут и никогда не то что не ищут, а даже не задумываются над всем этим.

— Многим так только кажется, — мягко не согласилась Джейн. — В человеке с рождения заложена необходимость

искать и быть в пути, даже если он никогда не покидал свой дом…

Я хотел снова возразить, но Джейн положила руку мне на плечо и добавила:

— Тебя наверняка это заинтересует: Анкл много лет занимается историей великого исхода древних людей из Сибири в Америку. Он собирает индейские легенды, связанные с приходом людей в Новый Свет, изучает, как и в каких местах проходили пути миграции…

Джейн хитро взглянула на меня и добавила:

— Старина Анкл побывал даже в Восточной Африке и поклонялся Синему камню… Кстати, отправился он туда вместе с твоим приятелем — неугомонным исследователем всех тайн мира Жарги.

Воспоминание о Синем камне

Несколько дней назад я рассказывал Джейн о легендарном Синем камне в Восточной Африке, к которому привез меня мой нью-йоркский приятель со странным именем Жарги.

Хорошо запомнилась та ночь, полная мистических событий.

— Вот и настал час ветра цвета Атуарамбо… — прошептал Жарги и указал рукой в сторону океана.

— Разве бывают цветные ветры? — так же тихо спросил я.

— Бывают… У каждого ветра и свой цвет, и вкус, и настроение, — убежденно кивнул мудрый Жарги. — Этот ночной ветер с океана прилетает в долину лишь один раз в год, когда цветы атуарамбо оплетают Синий камень. Цветы и зеленые побеги прячут его от чуждых взоров, и только посвященные могут прочесть древнюю надпись: «Начало пути — всему начало. Ибо путь — это движение, а движение — это жизнь».

— Кто сделал такую надпись? Когда? На каком языке? — заторопился я с вопросами, хотя догадывался, что услышу в ответ.

Жарги взглянул на меня не то укоризненно, не то насмешливо. Его огромные глаза сделались еще больше, будто вобрали в себя бездонность ночного неба.