Джон Поллок - Апостол
Пока шел медленный сбор свидетельских показаний по всем городам Асии, Павлу приходилось томиться в заключении. Будучи римским гражданином он пользовался относительными удобствами, находясь в помещении преторианской гвардии проконсульского дворца. Если после передачи дела в суд Павла нашли бы виновным, его ждала ужасная смерть. Прошение о помиловании помогало редко: преступников бросали в темные подземные клетки, после чего, на ближайших гладиаторских играх, в качестве последнего номера программы, их выгоняли плетьми, нагих и безоружных, на арену. С другого конца арены выпускали диких хищников, голодавших не менее двух дней. И начиналась забава.
Но пока что Павла содержали в сносных условиях. Прискилла, Акила, Тимофей и другие друзья часто навещали его. Ему разрешалось иногда выходить в город. Время от времени, прикованный легкой длинной цепью к римскому солдату, Павел продолжал проповедовать в училище Тиранна. Ритм жизни его резко замедлился. Павел оставался спокоен и не ощущал подавленности: к тому времени он уже действительно "научился всему и во всем". У него было много времени для молитвы. Проходили долгие часы, и дух Павла соединялся с далекими друзьями — в Галатии, в Фессалониках, в Коринфе и в Филиппах (где он пережил уже короткое, но жестокое заключение).
Павел молился вслух. Разворачивая свитки с Писанием, он читал их тоже вслух (в античном мире не было известно умение читать "про себя"). Он не пел во время молитв — но спокойно, смиренно говорил с Тем, Кто, Невидимый, разделял с ним заключение. И каждый часовой, смена за сменой, неожиданно для себя открывал всю глубину души своего узника. Их располагала к нему и необычная для преступника вежливость обращения, его юмор и уверенность в своей невиновности, заинтересованность в судьбе и личных делах стражников. Часовые слышали его беседы с друзьями и замечали, что после их ухода Павел продолжает говорить с кем-то невидимым. Неудивительно, что солдаты начинали разговаривать с Павлом. Очень скоро вся стража проконсульского дворца убедилась, что их узник не имеет ничего общего с ограблением Иерусалимского Храма, что этот человек полностью посвятил себя Христу. Среди стражников уже было несколько христиан, и они стали товарищами Павла в молитве.
На более высоком уровне асиархи — председатели и экс-председатели провинциальных советов, которые, конечно же, не пришли бы слушать проповедника в какое-то учебное заведение, заинтересовались теперь ходившими во дворце слухами. Некоторые из них отнеслись к Павлу вполне дружески — это имело очень большое значение. Итак, Павел мог сказать: "Обстоятельства мои послужили к большему успеху благовествования". Большинство местных христиан, нисколько не боясь, приходили к нему, и Павел не чувствовал себя оторванным от обращенных: "И большая часть из братьев в Господе, ободрившись узами моими, начали с большею смелостию, безбоязненно проповедывать слово Божие". И хотя ложные христиане, привлеченные в Эфес слухами о заключении Павла, попытались основать "оппозиционную" церковь ("по любопрению проповедуют Христа нечисто, думая увеличить тяжесть уз моих"), Павла это не беспокоило. Пока он здесь, пока он с учениками своими, они не смогут причинить много вреда. "Но что до того? Как бы ни проповедали Христа, притворно или искренно, я и тому радуюсь и буду радоваться".
Павел был счастлив. Будущее представлялось ему в радужном свете.
Глава 25. Самое счастливое послание
Прибыл посланный от филиппийской церкви. Гонец этот, по имени Епафродит, принес не только подтверждение усилий филиппийцев, возносящих молитвы об освобождении Павла, но и материальную поддержку в виде денежного пожертвования. Деньги эти пришлись очень кстати, потому что заключенный должен был платить за свое содержание, а зарабатывать не имел возможности. Епафродит рассказал Павлу все, что случилось с Лукой, с начальником филиппийской тюрьмы и со всеми остальными с тех пор, как Павел ушел от них. Он добровольно сделался слугой Павла, поселившись в трущобах, где жили рабы заключенных. Он заболел, и так тяжело, что Павел поручил путешественнику-христианину передать филиппийцам, что они, может быть, уже не увидят своего друга. Но болезнь прошла, и Павел упросил Епафродита вернуться домой.
Так возникла возможность письменно поблагодарить филиппийцев и пообещать им, что Тимофей, сразу после окончания суда над Павлом, придет к ним, а может быть, и сам Павел соберется в Филиппы. И на следующий день Тимофей уже сидел с пером наготове, чтобы записать счастливейшее из посланий Павла.
"Павел и Тимофей, рабы Иисуса Христа, всем святым во Христе Иисусе, находящимся в Филиппах, с епископами и диаконами: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа. Благодарю Бога моего при всяком воспоминании о вас, всегда во всякой молитве моей за всех вас принося с радостью молитву мою, за ваше участие в благовествовании от первого дня даже доныне, будучи уверен в том, что начавший в вас доброе дело будет совершать его даже до дня Иисуса Христа, как и должно мне помышлять о всех вас, потому что я имею вас в сердце в узах моих…"
Слова любви и поддержки переполняли Павла — Тимофей едва успевал записывать их. Далее Павел рассказал, как заключение его пошло на благо христианству, как светло представляется ему будущее. Павел заметил, что стоит перед дилеммой — продолжать многие годы плодотворное служение свое или умереть, получив со смертью еще более радостное освобождение. Он боялся только одного — как бы не отступиться от Христа во время мучений и агонии на арене. Но молитвы филиппийцев и неиссякающая в них сила Духа Иисуса Христа помогли ему принять решение:
— "При уверенности и надежде моей, что я ни в чем посрамлен не буду, но при всяком дерзновении, и ныне, как и всегда, возвеличится Христос в теле моем, жизнью ли то, или смертию. Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение".
Тимофей поднял голову. Павел высказал краткую, бессмертную формулу живого убеждения всех христиан во всем мире: "Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение". Тимофей снова начал писать, и Павел диктовал, думая вслух: "…не знаю, что избрать. Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас. И я верно знаю, что останусь и пребуду со всеми вами для вашего успеха и радости в вере…"
Павел вернулся к практическим делам, умоляя филиппийцев относиться к ближним так, как учит Евангелие, и не страшиться противодействия. Он будет полностью счастлив, только когда они объединятся в любви сердцем и умом, бескорыстно помогая друг другу и не надеясь на какую-нибудь выгоду, кроме выгоды взаимной любви. Взволнованный этой важной темой, Павел незаметно для себя перешел от дел земных к выражению важнейших для всех христиан истин. Повторял ли он гимн, который они с Силой пели в филиппийской тюрьме, или нет — строки эти носят характер бессознательного самовыражения, складываясь ритмом и ясностью в поэзию, оценить которую возможно только в греческом оригинале:
