Люциан Воляновский - Жара и лихорадка

Все, кто мог, спасались бегством из обреченных деревень и поселков. Часто и лекари поддавались панике. Упомянутый выше врач «был бессилен и пристыжен» и поэтому уходил.

Открытое море бороздили никем не управляемые суда с мертвыми моряками. Чтобы отпугнуть смерть, обезумевшие люди, с застывшими от ужаса лицами, плясали. Фанатичная толпа искала козла отпущения: она убивала прокаженных или евреев. Чтобы предупредить заразу, людей сжигали на кострах, а потом молились святому Себастьяну или святому Роху перед алтарями, которые воздвигались прямо на улицах.

Около 1353 года чума поутихла, и Европа начала приходить в себя. Но это уже была не прежняя Европа. Болезнь не делала разницы между своими жертвами: отбирала жизнь у крестьянина, барона, епископа, у людей богатых и бедных. Феодальная система постепенно шла к закату. «Черная смерть» опустила занавес над средневековьем.

Пандемия чумы XIV века была несомненно самой страшной. Она явилась высшим этапом целой полосы бедствий, обрушившихся на людей в конце средневековья. Кроме чумы опустошение несли проказа, цинга, грипп, время от времени людей губила болезнь, известная под названием «болезни святого Антония»: она вызывалась отравлением спорыньей.

Подавленный и охваченный ужасом перед лицом этих несчастий, человек терял рассудок, за болезнью тела наступало психическое расстройство. Крестовый поход тридцати тысяч детей в Святую землю, безумные танцы, ставшие ритуальными во время «черной смерти», женщины, хлеставшие бичами свои полуобнаженные тела. Для современного врача-психиатра это могло бы послужить материалом при изучении проблемы возникновения страха перед страданиями, от которых люди искали избавления.

Без сомнения, эти годы оказали большое влияние на развитие европейской цивилизации. После многих лет религиозного фанатизма в умах людей зародилось чувство сомнения и скептицизма. Они продолжали обращаться за помощью к богу, но одновременно начали помогать себе и сами. И в этом историки медицины видят источник заинтересованности проблемами общественного здоровья, так как не врачи, а городские советы и власти устанавливали предписания, контролировавшие движение путешественников и перевозку товаров.

Болезнь возвращалась еще несколько раз, и люди, десятки тысяч людей, продолжали умирать. И все-таки Европа устояла перед ударами, не поддалась их разрушительной силе. Именно в Италии, первой европейской стране, куда ступила «черная смерть», в начале XV века расцвели искусство, наука и литература.

Пришел конец средневековой схоластике, ослабли оковы, сдерживавшие людей. Жизнь стала более интересной, хотя для большинства она и дальше оставалась полной лишений. «Черная смерть» ускорила наступление перемен, породивших новый мир.

Зараза приходила из Средней Азии. Это была не болезнь человека, а болезнь грызунов, которую переносили их блохи. На окраинах поселков, где лесные и степные грызуны встречаются с теми, что живут рядом с человеком, зараженная блоха нападает на людей. Прежде чем чума поразит человека, от нее гибнут грызуны, особенно крысы. И тогда крысиные блохи, лишившиеся средств к существованию с гибелью их «хозяина», бросаются на человека и награждают его — за пищу и за кров — чумными микробами.

Микроб невосприимчив к холоду в течение продолжительного времени. И блоха тоже весьма живуча, потому что может голодать в течение года, а затем наброситься на человека и заразить его. Замечено, что перед началом эпидемии крысы неожиданно исчезают. Это признак того, что они сами погибли от чумы. Люди научились следить за крысами.

Чума — заразная болезнь с очень высокой смертностью. Ее характеризуют общее тяжелое состояние, воспаление лимфатических желез (бубоны), сепсис и кровоизлияние в подкожной ткани и во внутренних органах. Встречаются легочная (наиболее тяжелая) и бубонная форма этого заболевания.

Введение сульфаниламидных препаратов в тридцатые годы нашего столетия стало вестником доброй надежды. Позднее установили, что в борьбе с болезнью оказывают эффективное действие также и различные антибиотики. Была получена вакцина, которая должна гарантировать от болезни в течение полугода. Чума — болезнь, и сейчас вызывающая к себе нечто вроде робкого уважения; врач, лечащий больного, носит колпак, маску, длинный до полу халат и перчатки, напоминая этим одеянием своего средневекового собрата, который тоже старательно избегал непосредственного контакта с больным.

Может показаться, что я пишу нечто вроде некролога об исчезнувшей болезни. Однако не найдется ни одного врача, который с полной ответственностью взялся бы его написать, основываясь лишь на том, что число заболеваний в году упало с десяти миллионов или десятков тысяч до нескольких случаев. Трудно с уверенностью сказать, почему отступила чума. Кто знает, не являются ли усилия людей только косвенной причиной. А может, за те шесть-семь веков, что чума странствовала по земле, человек стал к ней невосприимчив? Современные методы предупреждения и лечения чумы пока что несовершенны. Новейшие исследования направлены на поиски возбудителей, которые уничтожали бы блох. Эта работа весьма кропотлива, и неизвестно, завершится ли она успехом. «Черная смерть» не сказала еще своего последнего слова.

Я думаю, что если бы ученым-медикам предложили изобразить четырех всадников Апокалипсиса, они наверняка представили бы эти зловещие фигуры гарцующими не на конях, а на крысах.

Выдающиеся умы ломают головы в Женеве над методами борьбы с крысами и другими грызунами, а также с живущими благодаря им паразитами. Экономисты подсчитывают, какие опустошения производят крысы в зернохранилищах, а врачи составляют длинные списки микробов, обнаруженных в отправлениях тех самых грызунов, которые пировали в этих зернохранилищах.

Из года в год крысы уничтожают 33 миллиона тонн зерна и риса. Пятая часть зерна даже не попадает в хранилища, поскольку уничтожается насекомыми и крысами еще до сбора урожая. Самые большие опустошения они наносят в самых бедных странах. Наиболее драматический пример этому — Индия. Крыс там, наверное, в десять раз больше, чем людей. В одном только Бомбее зерна уничтожается столько, что им можно было бы накормить пятую часть населения страны. Убытки сахарной промышленности на Гавайях от нашествия крыс исчисляются ежегодно в сумме 4,5 миллиона долларов. В Австралии в 1916 году на один морг[6] площади приходилось невероятное число мышей — 80 тысяч, вес их на той же самой площади на одной калифорнийской ферме равнялся в 1926 году 1234 килограммам! На Филиппинах в начале 50-х годов на один гектар обрабатываемой земли приходилось две тысячи крыс: они уничтожали 90 процентов риса, половину урожая сахарного тростника и от 20 до 80 процентов кукурузы.