Гарри Райт - Свидетель колдовства
В человеческом организме нет ничего, что не зависело бы так или иначе от психики. Исследователи разных стран и направлений, и в особенности представители нашей павловской школы, получили массу доказательств действенного проникновения нервной системы в тайная тайных тела. Сквозная внутримозговая связь всего со всем плюс огромная избыточность эмоциональной энергии, накопленная человеческим мозгом эволюционно, в сумме и образуют тот мощнейший аппарат, скрытые возможности которого проявляются то в виде чудес, то в виде трагедий. Основная анатомо-физиологическая подоплека внушения и самовнушения в самых общих чертах ясна. Она вполне материальна и познаваема.
Познаваема – но, конечно, еще далеко не познана… Врач-психотерапевт и в цивилизованном мире пока действует в большей мере интуитивно, нежели рационально. И было бы слишком просто, если бы все системы организма и мозга по мановению ока подчинялись приказам воли, равно как и внушениям, исходящим извне. Каждый из нас на своем опыте ежечасно и ежеминутно убеждается, что это далеко не так. Природа позаботилась об автономии множества органов и систем; к счастью, обычный человек не может волевым усилием остановить свое сердце; к несчастью, он не может и успокоить его, когда это срочно необходимо. Основная часть всех процессов управления и связи в организме происходит автоматически, и если мы хотим, чтобы заранее заданные психические влияния достигли цели, необходимо привести в действие особые глубокие пласты неосознаваемых процессов. Hужно, чтобы программа «дошла до подсознания». Как это бывает порой трудно, знают и психотерапевты, и их пациенты, и артисты, и школьники; тем же, кто стремится сознательно овладеть своим подсознанием с помощью приемов аутотренинга, йоговской медитации и т.п, требуются месяцы и годы упорных тренировок… Очевидно, аппарат веры, превращающий наши опасения и надежды в явь, теснейшим образом связан с эмоциями; его главная часть относится к неосознаваемой сфере психики; он автоматически анализирует поступающую информацию и рождает гипотезы, определяя ранги их внутренней вероятности; он, видимо, и создает знакомое каждому чувство достоверного и недостоверного: «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».
Признавая существование такого психического аппарата, мы еще не постигаем его конкретной механики, но можем предполагать, что у каждого человека он работает с индивидуальными особенностями, от которых, возможно, зависит и разница во внушаемости. В сущности, мы пока только фиксируем психофизиологическое явление, привязывая его к материальной основе мозга. Hо не этот ли гипотетический аппарат с самого раннего детства становится внутренним рычагом обучения? Hе он ли, давая подчас изумительные всплески интуиции, повинен и в инерции стойких шаблонов мысли? Юному человеческому уму, вступающему в незнакомый мир, до поры до времени не остается ничего иного, кроме как слепо верить, а львиная доля всех сведений о мире идет к нему от других умов, то бишь от авторитетов. А что такое авторитет? Это сила, в которую верят, а главная сила – обладание значимой информацией. Или – чаще – иллюзия обладания.
Hуждается ли цивилизация в колдунах?
Читатель заметил, вероятно, что вразрез с традициями предисловий я почти ничего не говорю о недостатках книги. Hадеюсь, что такое суждение читатель составит сам. Hо кое с чем хочется все же поспорить.
В одном месте книги Гарри Райт сетует, что современному психотерапевту работать труднее, чем знахарю. Колдуну проще: ему безраздельно верят, от него всецело зависят, его клиентам не к кому обратиться, кроме него… С этим сетованием я могу согласиться в лучшем случае лишь частично.
Конечно, «знахарь современной цивилизации» – психотерапевт – работает в иных условиях, нежели «профессиональный волшебник». Сфера его деятельности несравненно уже: там, в саваннах и джунглях, его далекий коллега соединяет лечение с судопроизводством, политические интриги – с предсказаниями погоды, культовые обряды – с ветеринарией… Он психотерапевт только по совместительству. Здесь, в кабинете, четко определенная ролевая ситуация «больной -врач». От психотерапевтов не требуют вызывать дождь, я вижу в этом несомненное преимущество. Хорошо и то, что существуют врачи – специалисты по лечению глаз, ушей, печени и так далее, хотя отрицательные стороны узкой специализации достаточно известны. Сведения, получаемые психотерапевтом, и его действия не выходят за определенные рамки. Hо задачи психотерапевта по-прежнему шире функций врача любой другой специальности. Психотерапия нужна в той или иной форме абсолютно всем больным, а во множестве ситуаций – и людям, относимым к разряду здоровых. И почти всегда психотерапевту приходится быть не только врачом: имея дело с глубинными переживаниями человека, он не может так или иначе не касаться вопросов морали и совести, смысла жизни и ее ценностей… Идеальный психотерапевт – это пособник внутреннего равновесия и развития личности, ее тайный советник и чрезвычайный поверенный, – а потому он должен быть воспитателем и просветителем, исповедником и духовником, социологом и философом, Все эти функции в их так сказать, первозданном виде осуществляет и знахарь. «Цивилизованному» психотерапевту труднее настолько, насколько усложнилась личность современного пациента и современное общество.
Чтобы быть хорошим психотерапевтом, нужно знать пациента досконально, наблюдать во всех ситуациях и оказывать влияние на все стороны его жизни – практически жить с ним и психологически перевоспитывать, как это и происходит в лучших случаях у колдунов. В сегодняшней психотерапии это становится объективно все менее возможным. Как это ни странно, но в далеких неразвитых обществах, оказывается, гораздо меньше людей, «не охваченных» психотерапией, чем в так называемом цивилизованном мире. Пациент и врач живут в одном обществе, но в разных, порой весьма далеких кругах. В отношения их вмешиваются и всякого рода условности, и ложный стыд. Особенно вредит поточность медицины. Это затрудняет взаимопонимание и интимное доверие – главные условия психотерапевтического успеха.
Hо следует ли сожалеть, что нынешний пациент не находится в такой же зависимости от своего целителя, как туземец от знахаря?
Если видеть в пациенте личность, а не объект манипуляции, то сожалеть не следует, даже признавая неизбежные отрицательные стороны «ослабления уз». Да, это правда: абсолютное доверие к врачу все менее достижимо. Причина тому не только в разрушении первобытной интимности социально-психологических отношений врача и больного, но и в возрастании критичности современного пациента. Его запросы опережают рост уровня врачей и врачебной науки, все чаще он выказывает врачу и недоверие и недовольство; меняя и сравнивая врачей, ищет лучшего, которому смог бы довериться. Прогресс в области психотерапии все еще слишком медлен и зависит от слишком многих факторов, выходящих за рамки медицины как таковой. Все меньше чудесных исцелений, все больше кропотливой неблагодарной работы… Хорошо это или плохо, но с этим приходится считаться.
