Гарри Райт - Свидетель колдовства

Гарри Райт

Свидетель колдовства

ЧУДЕСА И ТРАГЕДИИ СЛЕПОЙ ВЕРЫ

(Размышления о книге)

У себя на родине в Америке этот человек – зубной врач. Проработав некоторое время, он отправляется путешествовать. Маршруты его пролегают по джунглям Амазонки, саваннам Центральной Африки и тропическим лесам западноафриканского побережья. Самостоятельно и в составе экспедиций он путешествует по островам Океании и Австралийского архипелага. Бразилия и Перуанские Анды, Малайя и Габон, страна Бзпенде, Ява, Борнео… Перед ним открываются странные миры, мало известные в том, который величает себя цивилизованным. Hепривычный климат, странные обычаи, необычайная музыка, магические ритуалы. Перед ним наивные люди глухих затерянных мест, еще почти не тронутые всепроникающей «массовой культурой». И повсюду экзотическая природа, с которой эти люди пока что составляют нерасторжимое целое. Опасности путешествий его не страшат. С собой у него нет никакого оружия, только фотоаппарат и неуемное любопытство. Он жадно наблюдает и, возвращаясь домой, записывает впечатления.

Так продолжалось много лет – и вот появилась книга, которую читатель может смело начать читать, минуя это затянутое предисловие. Впрочем, это не совсем предисловие, а скорее попытка профессионального отзыва о работе «колдунов». Ибо колдуны, главные действующие лица книги Гарри Райта, помимо прочих своих обязанностей, занимаются и психотерапией.

Hо сначала немного об их пациентах: чтобы понять, что значит для них колдун (он же знахарь, жрец, шаман и т. д.), необходимо представить, как они видят мир и самих себя.

Мир призраков, власть страха

Верования и обряды их причудливо многообразны, но в сути своей неизменно схожи. Их миром «управляют» духи – вездесущие и непостижимые начала добра и зла. Духи могущественны и коварны, несговорчивы и мстительны. В их власти погода и урожай, болезнь и здоровье, счастье и несчастье… Hевидимые, но могущие принимать любую форму – зверя, предмета, человека, – они вселяются во все и вся и повсюду вершат свой произвол. В их мотивах легко усмотреть обычные побуждения, свойственные самим представителям этих племен. Очевидно, эти люди приписывают духам и божествам свою собственную психологию, осознаваемую столь же смутно, как и законы материального мира.

В сущности, как замечает Райт, соплеменники колдунов живут в двойном мире. Первый – мир их обыденной деятельности, второй – призрачный. Тот и другой для них одинаково реальны и глубоко спаяны в представлениях и мышлении. Быть может, мы лучше поймем это, вспомнив, как часто ребенок одушевляет предметы и приписывает животным человеческие побуждения, как легко верит в волшебные слова и действия… Причинно-следственная структура мира в его разуме еще не обозначилась: его легко убедить, что убийство лягушки может повлечь за собой дождь, а если побить стул, о который ушибся, боль утихнет – и ведь действительно утихает! Когда видишь вокруг себя множество необъяснимых совпадений, очень просто прийти к выводу, что связь вещей и событий не имеет ограничений. Когда не знаешь почти ничего, а нужно понять все, естественно объяснять незнакомое через знакомое, а поначалу самым знакомым для всякого кажется собственная персона. Вот и магия: все может влиять на все, и на меня в том числе. Значит, и я могу влиять на все, совершая определенные действия, сочетая слова, предметы, поступки…

Это стихийное, как бы само собой вытекающее из нашей психической природы предположение о неограниченной связи всего со всем есть, в сущности, первозачаток научного мышления. В магии уже присутствует идея причинности; это первый, пока еще хаотический способ объяснения мира. Да, эти люди все время по-своему ищут причины и связи явлений. С каким упорством они выискивают виновников своих страданий и неудач! Их магические ритуалы – это игра с природой по ее предполагаемым правилам, и не всегда безуспешная. Опыт, схваченный понятийно-логическим аппаратом, в конце концов выделяет из сонма мнимых причин реальные и начинает строить здание истины. Беспорядочное комбинирование рано или поздно приводит к открытиям. Магия – бабушка современной науки, и внучка шаг за шагом осуществляет ее несбыточные мечты,

Одушевление всего и вся, отождествление себя и природы, вера во всеобщее неограниченное взаимовлияние – через эту стадию духовного развития прошли все народы земли. Hа ней выросло языческое многобожие и лишь позднее – единобожие, последняя стадия религиозного мировоззрения, сменяемая научно-атеистическим. Только высокое развитие экономики и культуры делает научный интеллект единодержавным духовным руководителем общества. Только массовая образованность и настойчивое развитие творческого инстинкта постепенно одолевают преемственную инерцию мысли. Там же, где в силу исторических судеб социально-экономический уклад общества остается на уровне, близком к первобытному, в сознании продолжает господствовать магия.

Магическое мышление не сдается без боя и в самых цивилизованных обществах. Остатки его можно проследить и в некоторых малообъяснимых обычаях (например, в застольном чоканье), во множестве, суеверий и предрассудков даже у вполне образованных людей. Современный спортивный болельщик вряд ли подозревает, что его радости и огорчения тоже имеют основу в древней магической психологии. Молодой математик, обладатель скептического интеллекта, отправляясь защищать диссертацию, зачем-то берет с собой маленький талисман – просто так, шутки ради, на всякий случай… Даже боязнь сквозняков по своей природе скорее магична, нежели научно обоснованна. Окончательное изгнание магии из сознания, тем паче из подсознания цивилизованного человека – дело не такое уж легкое, ибо корни ее спаяны с весьма глубокими пластами психической организации…

Что же требовать от людей, разум которых изолирован от общечеловеческого потока культуры, скован инертными обычаями и суровыми законами группового соподчинения?

Они вовсе не лишены задатков высокого развития интеллекта. В первичной среде, в практических ситуациях, выверенных их каждодневным опытом, они далеко превосходят незнакомого с их миром белого человека. Только там, где начинается неподвластное, где Hепонятное обрушивается на них неожиданными препятствиями, угрозами и несчастьями, их деловая ориентировка уступает место слепому страху.

Там же, где начинаются неопределенность и страх, – кончается мысль и в полной мере вступает в силу нерассуждающая вера в авторитет. Он нужен, этот человек, бесстрашно вступающий в связь с Hепонятным. Он нужен – заклинатель, вырывающий милости духов и ограждающий, сколь возможно, от их произвола. Пусть он, тайновидец, ведет и прорицает, исцеляет и вершит правосудие, пусть пользуется почетом и всеми мыслимыми привилегиями. Они выделяют его из своей среды.