Клаус Полькен - В плену Сахары
Мугар — также праздник песни и танца. Торжественно и грациозно пританцовывают музыканты, окруженные седовласыми старцами. У каждого за плечом висит средневековый мушкет огромного калибра. Музыка внезапно и резко обрывается, грохочут выстрелы… Праздник в стране регейбатов…
Зловещая страна
Регейбаты — одно из самых многочисленных берберских племен в Западной Сахаре[29]. Мавры проникли сюда в первые четыре века нашей эры с севера, из Марокко, и подчинили себе оседлое темнокожее население здешних мест. После VIII века они приняли ислам. На рубеже XIV–XV веков в Мавритании появились макиль — племя, пришедшее из Аравии, — и после тридцатилетней войны покорили берберские племена. Однако вскоре победители в бесконечных распрях между собой почти истребили друг друга, так что берберам удалось шаг за шагом отвоевать свои первоначальные позиции.
Гончары Сахары — харатины — образуют особую кастуКрая, в которых разыгрывались эти события, французский исследователь Сахары Теодор Моно назвал «зловещей страной». «За сорок пять километров пути, — пишет он, — нам попалось лишь одно дерево — маленькая акация. Земля, оголенная бурями, обнаженная до костей, за столетия превращенная ветрами в сплошную пыль, — мертва. Ветер, свистящий над барханами, поет о давно прошедших временах, об оцепенелом сне земли, которая уже забыла, что такое дождь. Между скалами из песчаника, которые медленно, но неуклонно крошатся, ползают люди, цепляясь за скелет этой умирающей земли. Жалкие муравьи, они томятся от жажды и голода, они бредут по сыпучему песку, отнимающему у них последние силы, или до крови сбивают ноги на камнях, беспрерывно борясь против страшного ветра бесконечной равнины, то леденея от холода, то изнывая от зноя».
В этой пустыне, где кругом только песок или камень, оазисы встречаются крайне редко. Летом ветер с юга, с Гвинейского залива, приносит иногда немного влаги, но большую часть года с востока, из Центральной Сахары, дует харматтан — знойный суховей, убивающий всякую жизнь. Летом температура местами поднимается до пятидесяти градусов в тени, а зимой на плато, на высоте пятьсот-шестьсот метров, термометр падает до пяти градусов ниже нуля.
И все же растения отважились довольно далеко проникнуть в пустыню. Акация, уроженка юга Мавритании, дает смолу, некогда столь высоко ценимый гуммиарабик, который был важным предметом торговли и привлекал к здешним берегам голландских купцов. Один из них описал в XVIII веке торговлю гуммиарабиком, а также своих мавританских партнеров по торговле следующим образом: «Мавританцы при всем своем коварстве еще и флегматичны, что воспринимается белыми как наказание. Их невозмутимость и хладнокровие резко контрастируют с живостью европейцев. Последние хотят как можно быстрее заключить сделку, тогда как мавританцы, стремясь выпросить подарки и выручить сверхприбыль, прибегают к всяческим уловкам, чтобы затянуть эту процедуру. Европейцам не остается ничего другого, как последовать их примеру и подобно им вооружиться великим терпением. После этого все кончается обоюдным согласием».
На несколько недель земля покрывается здесь зеленой травой. И этого оказалось достаточно, чтобы пустыню пересекли караванные пути.
Караванная торговля стала для мавританских племен одной из важнейших статей дохода. Другим источником средств к существованию было скотоводство, и, надо сказать, в стране без воды, с весьма скудной растительностью — это воистину тяжкий труд. Регейбаты прославились разведением верблюдов. Их белые гоночные мехри и сегодня слывут самыми красивыми и выносливыми во всей Сахаре. Торговля и скотоводство зависели от многих факторов: от погоды, времени года, от положения дел в соседних областях. В засуху оставался лишь единственный выход — разбой. Вот что рассказывает один мавританец: «Однажды, когда я еще был молодым, полным сил вождем племени, солнце спалило наши пастбища и половина скота пала от голода. Наши лазутчики сообщили, что на востоке, на расстоянии нескольких караванных переходов, в горах Ахаггар, выпал дождь. Мы знали, что там в стадах много молодняка. Поэтому я решил со своими соплеменниками отправиться туда верхом на верблюдах. Бурной темной ночью мы двинулись в путь. По дороге убили трех горцев: они не проявляли враждебности, но могли нас выдать. Мы незаметно подкрались к лагерю племени бени-хал и под покровом темноты напали на него. Убили мужчин, взяли в плен четырех женщин и двух черных рабов, угнали двадцать молодых, сильных верблюдов. За нами пустились в погоню. Мы потеряли пятерых воинов и лишились почти всех добытых верблюдов, так как наши тайные колодцы с водой пересохли. Женщин мы также должны были бросить в пути. Мы вернулись к родным шатрам с пустыми руками. Многие из наших детей умерли в тот год». Вот он, жестокий, беспощадный закон пустыни, которому вынуждены были следовать ее обитатели.
Мавры подразделяются на несколько племен, вернее, племенных союзов, каждый из которых имеет свои определенные, четко ограниченные владения. Самое большое племя — упомянутые выше регейбаты. Им принадлежит север Мавритании, на востоке хозяевами являются племена текна и таджакант, на юге и западе — улед-делим.
Ввиду кочевого образа жизни мавританцев, для которых не существует границ, установленных XX веком, определение их численности с большей или меньшей точностью представляется совершенно невозможным. Полагают, что их насчитывается от двухсот до трехсот тысяч. Перед второй мировой войной регейбатов было приблизительно двадцать пять тысяч человек. Сколько их на самом деле, ведомо одному аллаху.
Социальная структура мавританского общества кажется на первый взгляд предельно хаотичной. Мавры никогда не имели государственности, никогда не создавали сколько-нибудь крупного национального объединения. Иногда только, на ограниченный отрезок времени, удавалось объединить отдельные племена в конфедерации.
Воины и рабы
Мавританское общество, как, кстати сказать, и все народы Сахары, состоит из пяти четко разграниченных классов. Верхний социальный слой составляют хассани — воины. Они считают себя потомками арабов, проникших сюда в XIV–XV веках. В прежние времена они жили в основном благодаря дани, которую им платили группы менее знатного происхождения. Такой паразитический образ жизни привел, в частности, к тому, что хассани были сплошь и рядом неграмотными, так как считали ниже своего достоинства чему-либо учиться. Когда в ходе истории и другие, первоначально ниже их стоявшие классы взялись за оружие, чтобы захватывать добычу или защищаться от нападений, воины утратили свою роль.
