Жюль Верн - Цезарь Каскабель
Возвратят ли им свободу? Удастся ли им выбраться отсюда? Это было очень сомнительно. Во всяком случае, все скоро должно было выясниться. Смотря по обстоятельствам, можно было принять те или иные меры.
Остров Котельный населен племенем финского происхождения. Племя это небольшое, всего двести пятьдесят-триста душ, считая женщин и детей. Вид у этих туземцев довольно дикий, и они стоят на самой низкой ступени развития.
Промышляют они ловлей китов и тюленей. Последних здесь почти столько же, сколько и на острове Беринга.
Зима в этой Новой Сибири очень суровая. Живут туземцы в темных ямах, или, скорее, пещерах, вырытых в снегу. Ямы эти разделяются иногда перегородками на несколько отделений, и в них можно поддерживать довольно сносную температуру.
Жилища свои туземцы топят находящимся здесь в изобилии ископаемым деревом, которое представляет собой нечто вроде каменного угля, а также костями китообразных животных. Отверстия, проделанные в верхней части жилищ этих троглодитов,[47] служат для выхода дыма из их первобытных очагов.
Пища этого племени состоит главным образом из оленины. Многочисленные стада оленей бродят по островкам и островам архипелага. Питается оно также лосиной и вяленой рыбой, которую заготовляют к зиме, так что племя это не боится голода.
Племенем управлял в это время вождь Чу-Чук, пользовавшийся неограниченной властью над своими подданными. Этим образом правления туземцы островов Ляхова существенно разнятся от эскимосов русской Америки, у которых нечто вроде республики. И не только образом правления, но и грубыми нравами отличаются они от добродушных и гостеприимных эскимосов, и китоловы часто жалуются на них.
Семейству Каскабель не повезло. После катастрофы в Беринговом проливе попасть на архипелаг Ляхова, для того чтобы оказаться во власти полудикого и негостеприимного племени — это было уже слишком!
Каскабель не мог скрыть своего разочарования, когда увидел, что их окружило около сотни туземцев, кричавших, жестикулировавших и угрожавших чужестранцам, попавшим в их руки.
— Что нужно этим обезьянам? — спросил он, оттолкнув двух туземцев, слишком близко подошедших к нему. — Почему они так злятся?
— Это они на нас! — ответил Жан.
— Странная манера принимать гостей!.. Может быть, они собираются съесть нас?
— Нет, но возможно, что они возьмут нас в плен и задержат на этом острове.
— Пленниками?..
— Да, как они сделали с двумя матросами, которые попали сюда раньше нас…
Жан еще не успел объяснить, в чем дело, как всех их схватили. Пришлось волей-неволей следовать за свирепыми туземцами, потащившими их за собой к деревне Турково, «столице» архипелага.
Тем временем человек двадцать туземцев направились в сторону «Красотки», над которой вился дымок, видный при гаснущем свете короткого дня.
Четверть часа спустя пленники достигли Туркова, и их ввели в широкий подвал, вырытый в снегу.
— Это, очевидно, здешняя тюрьма, — заметил Каскабель, как только их оставили одних.
Посреди помещения находился очаг.
Прежде всего Жан и Кайета должны были рассказать свои приключения. Льдина, которая их унесла, скрывшись между плывущими айсбергами, поплыла к западу… Жан крепко держал в своих объятиях молодую индеанку, опасаясь, что она может скатиться в воду при каком-нибудь сильном толчке… У них не было ни пищи, ни крова, зато они были вместе… Прижавшись друг к другу, они пока не чувствовали ни холода, ни голода… Пришла ночь… Часы текли в мучительном ожидании, что вот-вот глыба опрокинется, и они погибнут в морской пучине… Когда льдина их столкнулась с ледяным полем, уже начался бледный рассвет… Жан и Кайета пошли вперед по снежному полю, и, дойдя до острова Котельного, попали в руки туземцев.
— Ты, кажется, сказал, Жан, что здесь есть еще пленники? — спросил Сергей Васильевич. — Вы видели их?..
— Нет, — ответила Кайета. — Но так как туземцы говорят по-русски, то я смогла их понимать, они упоминали о каких-то двух матросах, которых держат у себя.
Действительно, племена, населяющие северную Сибирь, говорят по-русски. Сергею Васильевичу поэтому было бы легко объясниться с жителями архипелага Ляхова. Но что он мог ожидать от этих людей, которые, будучи вытеснены из довольно населенных мест у устья реки, поселились в глуши архипелага Новой Сибири, где им нечего было бояться русских властей?
Лишившись свободы, Каскабель выходил из себя. Он говорил, и совершенно резонно, что «эти изверги» найдут «Красотку», разграбят ее и, быть может, уничтожат. Стоило ли после этого благополучно выбираться из одной опасности для того, чтобы попасть в другую, еще более худшую?
— Успокойся, Цезарь, — уговаривала его Корнелия, — твой гнев делу не поможет!.. В сущности, надо радоваться, что с нами не случилось чего-нибудь похуже!..
— Как — еще хуже?.. Да что ты, Корнелия!..
— Ну, конечно! А если бы мы не нашли Жана и Кайету?.. А?.. Что ты на это скажешь?.. А мы нашли их, и сами все живы и здоровы! Ты только подумай, какие опасности мы перенесли! И мы их избежали!
— Я надеюсь, Корнелия, что все-таки могу проклинать этих мошенников!.. Они похожи скорее на животных, чем на людей!..
Корнелия, очевидно, была более права. Все были живы и здоровы, «Красотка» не потеряла ни одного из своих обитателей. Сколько человек выехало из порта Кларенс, столько и прибыло в деревню Турково.
— Куда нас засадили — в хорьковую или кротовую нору? — ворчал Каскабель. — В яму, которую мало-мальски чистоплотный медведь не захочет взять под свое логовище.
— Позвольте, а где же Гвоздик? — спросил Сандр.
В самом деле, что могло с ним случиться? Его оставили сторожить «Красотку». Не будет ли он с опасностью для жизни защищать имущество своего хозяина?.. Или не попал ли он уже во власть суровых обитателей острова?
Как только Сандр вспомнил о Жирофле, все стали вспоминать о животных.
— Наш Жако!.. — вздохнула Корнелия.
— А Джон Булль!.. — сказала Наполеона.
— А собаки!.. — поддержал Жан.
Но, конечно, больше всего беспокоились о Гвоздике. Обезьяна, попугай, Ваграм и Маренго стояли на втором плане.
Вдруг снаружи послышался шум. Это была какая-то смесь ругательств, к которым примешивался собачий лай. Почти в ту же минуту открылось отверстие, служившее дверью в этом подвале, и сюда прыгнули Ваграм и Маренго, а следом за ними появился и Гвоздик.
— Вот и я, хозяин! — весело заявил он. — А может быть, я уже больше — не я… потому что я ровно ничего не понимаю и не знаю, где я…
— Ты опять с нами, дружок, — проговорил Каскабель, протягивая ему руку.
