Евгений Габуния - На исходе ночи
Было решено выяснить до мельчайших деталей, где были, чем занимались в тот роковой для Розалинды Зоммер день, 16 августа, Виктор Пысларь и его сыновья — колхозный тракторист Савелий и рядовой колхозник Иван. Розыскную работу в Покровке должны были продолжить Будников и Поята, а Кауш и Сидоренко — в Заднестровске. Распределяя таким образом обязанности, руководитель группы стремился как бы «подстраховать» следствие от случайных ошибок: Поята будет работать рядом с опытнейшим Будниковым, а Сидоренко — вместе с ним, Каушем. И, кроме того, следователю хотелось самому проверить показания Пысларя. От этого зависело многое.
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ ВИКТОРА ПЫСЛАРЯ
На следующее утро Кауш пришел в прокуратуру, как всегда, раньше Балтаги. «Это и лучше, — подумалось Аурелу, — дел много, никто мешать не будет». Однако он чуть покривил душой. Непосредственного, хотя, может быть, и чуть занудливого, приятеля ему не хватало. Соскучился, что ли. Да и кто лучше Николая знает местные новости и вообще все, что делается на работе. «Однако новости от меня не уйдут, — рассудил Аурел, — а дело надо делать». Он открыл сейф и достал небольшой бумажный сверток, развернул и разложил на столе детское платьице в голубой горошек. При виде этого живого напоминания о судьбе его маленькой владелицы невольно сжалось сердце. Следователь внимательно осматривал важное вещественное доказательство. Но что это? Платье было чистенькое, совсем не похожее на то, в котором нашли девочку. Исчезли следы грязи, пыли, и бурое пятно на подоле как будто стало светлее. Платьице два дня назад принесла санитарка морга. Он тогда только мельком взглянул на него и сунул в сейф. Кауш еще раз осмотрел платьице. Похоже, что его выстирали, и тщательно. Но кто и зачем?
Он снял телефонную трубку, набрал номер судмедэкспертизы.
— Не удивляйтесь моему вопросу, Ольга Петровна. Скажите, никто из ваших сотрудников не стирал платье?
— Какое платье? — не поняла эксперт.
— То самое, в которое Роза Зоммер была одета.
Помолчав, эксперт с некоторой даже обидой ответила:
— Помилуйте, Аурел Филиппович, мы ведь не первый день работаем в экспертизе, знаем, что к чему.
— Вы, действительно, не первый день, уважаемая Ольга Петровна, а может, есть у вас и другие?
Ольга Петровна обещала разобраться и позвонить.
Кауш уложил куски ткани с затейливым восточным узором в плотный бумажный пакет, запечатал сургучом, написал адрес:
«МВД МССР, оперативно-технический отдел».
За этим занятием и застал его Николай Балтага. Он был явно в хорошем настроении и весело приветствовал Аурела. Увидел пакет.
— Вещдоки столичным Шерлокам Холмсам посылаешь? Ну и как, есть что-нибудь интересное?
— Да, кое-что, — неопределенно ответил Кауш. — А вообще, Николай, дело крайне запутанное, и Шерлок Холмс поломал бы голову, а я не Шерлок Холмс и даже не Мегрэ.
Разговоры о знаменитых сыщиках у приятелей возникали не раз и часто переходили в спор. Балтага имел свое, особое мнение относительно прославленных литературных героев, и это мнение весьма отличалось от общепринятого.
— Подумаешь, комиссар Мегрэ, — горячился он. — Бродит себе, понимаешь, по парижским бистро, покуривает трубочку, пропускает рюмку за рюмкой коньяка, все время куда-то звонит по телефону и — пожалуйста, преступник сам в руки идет. Вот что я тебе скажу, Аурел: сюда бы этого знаменитого комиссара, к нам, посмотрел бы, на что он способен в действительности.
Кауш, конечно, и сегодня знал, как возразить Балтаге, но в спор вступать не стал.
Николай вспомнил:
— К тебе тут приходили по делу о хищении на топливном складе. С повестками.
— Сам видишь, замотался с новым делом. Только сегодня вырвался в прокуратуру, и то на часок. А с тем делом придется повременить. Свое они все равно получат.
Раздался телефонный звонок. Звонила судмедэксперт:
— Я все выяснила, Аурел Филиппович. Санитарка наша новая, Варвара Лаптеакру, и в самом деле постирала его. Зачем, спрашиваете? Уж больно оно было грязное, говорит, неудобно было нести в таком виде в прокуратуру, да и девочку очень она жалеет…
Кауш мысленно крепко выругал чистюлю-санитарку, а заодно и себя за то, что не проследил, а вслух сказал:
— Придется официально допросить санитарку. Видимо, злого умысла с ее стороны не было, но все-таки…
Балтага с интересом прислушивался к разговору. Аурел разъяснил ему, в чем дело, и он заметил, что такую дуру-санитарку надо гнать с работы.
— Чудак ты, Никушор, — возразил Кауш, — разве не знаешь, что санитарка — нынче профессия редкая, следователя легче найти, чем санитарку, а тем более в морг. Просто ее надо крепко предупредить, чтобы впредь не занималась самодеятельностью.
Кауш взял еще один такой же пакет плотной бумаги, вложил в него платье и постановление о судебно-медицинской экспертизе, запечатал и написал адрес:
«Кишинев, республиканское бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения МССР».
В тот же день с нарочным пакеты ушли в столицу.
Кауш позвонил в райотдел Сидоренко и попросил его прийти. Через некоторое время они оба стояли перед одноэтажным, весьма неприглядным с виду зданием с потрескавшейся стеклянной вывеской: «Жилищно-эксплуатационная контора № 3».
Открывая захватанную руками многочисленных посетителей дверь, Кауш оглянулся на Федора. В легкой летней рубашке и светлых нарядных брюках он вовсе не походил на инспектора уголовного розыска, скорее на спортивного тренера. «Хорошо, что догадался переодеться, работа предстоит деликатная».
После яркого солнца коридор, в который они вошли, показался необычно темным. Когда глаза привыкли к полумраку, Аурел разглядел на двери одной из комнат табличку: «Техники-смотрители». Возле двери толпилась группа людей. Они безразлично рассматривали пошедших. Старушка в платке и теплых домашних тапочках на босу ногу пояснила:
— Не принимают. Говорят, заявку надо сделать, а я и запамятовала, сколько этих самых заявок дала, а крыша текет…
В ответ Кауш пробормотал нечто сочувственное, и они вошли в комнату техников. Молодой, щеголеватого вида человек недовольно произнес:
— Приема нет. Заявки на ремонт — только в письменной форме.
Сдерживаясь, Кауш вежливо спросил, кто из присутствующих Махаринец. Им оказался именно этот щеголеватый молодой человек. Следователь дал понять, что им нужно поговорить наедине. В комнате, где еще минуту назад оживленно комментировали вчерашний футбольный матч, стало тихо. К таким дерзостям со стороны просителей здесь не привыкли. Махаринец удивленно вскинул голову с длинными темными волосами:
