Виктор Боярский - Семь месяцев бесконечности

Воистину нельзя предугадать, что «день грядущий нам готовит». Но, похоже, Антарктика никак не желала подарить нам более одного дня хорошей погоды. Еще вчера ясное небо, тишина, мороз, звездное покрывало на белых плечах Чарити, а сегодня… Около 4 часов утра я «спинным мозгом» почувствовал, что начинает задувать ветер, но все это было где-то далеко и из глубины теплого спального мешка казалось чем-то абстрактным, поэтому совершенно не помешало ни мне, ни Уиллу досмотреть сны. Пробуждение превратило эту абстракцию в нечто совершенно реальное и физически ощутимое через упруго дрожащие стенки палатки. Я выбрался из палатки и обнаружил полную смену декораций: плотная, высокая, слоистая облачность покрывала небо целиком, за исключением тоненькой полоски ярко-малинового цвета с восточной стороны горизонта, ветер дул от юго-юго-запада, то есть практически навстречу нашему движению. Чарити сменила свою дорогую звездную шаль на весьма скромненький белый платочек, и, несмотря на сильный ветер, мне показалось, что температура повысилась по сравнению со вчерашним днем. Видимость была достаточно хорошей, и мы решили идти, несмотря на встречный ветер и оказавшуюся не столь безобидной температуру минус 28 градусов. Как будто оценив наш порыв, ветер внезапно стих, что дало нам возможность без особых трудностей свернуть лагерь и выступить раньше обычного — около 8.45. После такой благоприятной для нас паузы ветер приготовил еще один подарок: зашел с северо-запада, то есть превратился практически в нашего попутчика. Восприняв это как знамение свыше, подгоняемые в спину ветром, мы довольно резво двинулись в путь и достаточно беззаботно шли до 11 часов, когда видимость стала ухудшаться прямо на глазах. Мы с Уиллом сразу же потеряли из виду идущих первыми Джефа и Дахо. Оранжево-зеленый экипаж Этьенна и Кейзо, все время державшийся метрах в сорока впереди нас, тоже стал периодически скрываться из виду за густой пеленой поднятого ветром снега. Разыгралась типичная низовая метель. Верхняя кромка летящего снега была на высоте четырех метров от поверхности. Выше прекрасно пробивалось голубое небо и яркое солнце, но в горизонтальном направлении видимость в порывах ветра порой пропадала до 20 метров. Собаки бежали прекрасно — им тоже помогал ветер. Освещенная солнцем снежная круговерть не выглядела чем-то непроницаемо загадочным, таящим в себе какую-то опасность. Я скользил на лыжах рядом с нартами, держась левой рукой за стойку и стараясь не потерять из виду тускло просвечивающий иногда через белую пелену оранжевый фонарик Этьенновой парки, и мысленно благодарил Бога, что ветер попутный. Изредка я поглядывал на Уилла, скользившего рядом и тоже погруженного в собственные мысли. Ветер дул преимущественно с моей стороны, прижимая меня к нартам, поэтому частенько замок моего левого крепления натыкался на задник нарт и расстегивался. Останавливаться было рискованно — мы могли потерять из виду идущую впереди упряжку. Поэтому я, приседая на корточки, застегивал крепление на ходу. Иногда это не удавалось, тогда я продолжал скользить, не отрывая левую лыжу от поверхности до ближайшей остановки, а они случались достаточно часто. (Джеф специально тормозил свою упряжку и останавливал ее с тем, чтобы дать возможность нам подтянуться.) По вполне понятным причинам обед прошел быстро и молчаливо. После обеда погода стала ухудшаться, и мы вынуждены были остановиться не в 18 часов, а минут на сорок раньше. Дальнейшее развитие событий показало, что остановка была более чем своевременной: мы с Уиллом с большим трудом установили палатку. Ветер был настолько силен, что, для того чтобы палатку не унесло, Уиллу пришлось забраться внутрь и держать ее до тех пор, пока я не установил оттяжки. Все это время он, наверное, чувствовал себя не слишком уютно внутри нашего строптивого, готового сорваться и улететь домика. Собаки, не разделяя, по-видимому, нашего оптимизма по поводу улучшения погоды, улеглись по-штормовому, свернувшись плотными клубочками. Я подал им ужин что называется прямо в «постель», но, несмотря на то что они были голодны после сегодняшней продолжительной гонки, не все одинаково среагировали на мое подношение. Часть собак даже не приподняла головы, чтобы поинтересоваться тем, что я принес, предпочтя ужину удобство и комфорт уже занятого ими положения, но большинство из них все-таки отнеслись к корму с должным уважением и, отряхнувшись от снега, принялись с ожесточением грызть эти высококалорийные и чрезвычайно твердые брикеты. Поскольку, пользуясь неплохой погодой, я вчера заправил бензином все запасные баллоны для примуса и заготовил собачий корм на двое суток вперед, то все наружные работы сегодня были закончены уже в 7 часов, и я с большим удовольствием забрался в палатку. Сегодняшний ужин Уилл выдержал в традициях, по его словам, китайской кухни. Для этого он собрал все имеющиеся нашем распоряжении специи и обильно сдобрил ими лапшу с консервированным лососем. Получилось нечто очень ароматное и вкусное, так что мне даже оказалось недостаточно одной миски, несмотря на всю ее рекордную вместимость. После ужина мы с Уиллом досушивали все, что не успели досушить вчера. Этот второй циклон, свалившийся на нас всего через сутки после предыдущего, мог серьезно нарушить наши планы: корма для собак у нас уже оставалось на три дня, а ходу до нунатаков Лайнс — полтора дня. Если этот циклон окажется затяжным, то ситуация могла быть просто критической. Опасения, что циклон может оказаться затяжным, подтверждало еще и то, что по карте район плато Дайер, где мы сейчас находились, был полностью открыт с северо-запада для идущих с Тихого океана мощных циклонов. Как нам сообщил по радио Крике, этот район Антарктического полуострова вплоть до 74-й параллели, по спутниковым данным, в это время года практически постоянно закрыт облачностью, так что ждать устойчивой погоды здесь нам, по всей видимости, не приходилось. Но мы, не претендуя на большее, надеялись отвоевать у непогоды всего лишь два ходовых дня, чтобы решить нашу частную продовольственную программу. Только два дня! С этой надеждой мы и легли спать. В этот день мы установили еще один рекорд (как оказалось потом, достаточно долговечный): прошли 28 миль. С попутным ветром, но прошли, и это было здорово! Лагерь в координатах: 70,4° ю. ш., 64,6° з. д.

Сегодня, пожалуй, самый сильный шторм за все время нашего путешествия. Ветер усердствовал всю ночь и к утру достиг ураганной силы, палатка тряслась и раскачивалась, ее наветренная стенка прогнулась внутрь тугим, наполненным ветром парусом. Снег проникал повсюду, особенно много его набилось между внутренним и наружным чехлами в районе вентиляционного отверстия на потолке прямо надо мной. Проснувшись в 5.30 и услышав свирепое завывание ветра, мы с Уиллом, не сговариваясь, вновь забрались в мешки.