Мелинда Бланчард - Карибы. Ресторанчик под пальмами
До обеда мы взяли каждый по кексу и пошли осмотреть скалы с той и другой стороны бухты. Они были невысокими, всего метров десять, зато с них открывался чудесный вид на бескрайнее море. Вода у самого берега была светло-зеленая, а чуть дальше, там, где плывущие облака отбрасывали на нее тени, она меняла цвет на кобальтовую синь. Шелест волн в Кэптэнз-Бэй казался громче, чем в западной части Ангильи. Западная оконечность была куда более дикой, чем она мне запомнилась.
Бутерброды с омарами показались нам просто божественным лакомством. Когда обед подошел к концу, Боб прикорнул под зонтиком, а мы с Джесом сели на солнышке играть в «Скраббл». К трем часам мы уже чувствовали себя отдохнувшими и готовыми к тяжелому хлопотному вечеру. Когда мы приехали в ресторан, то обнаружили на автоответчике двадцать три новых сообщения с просьбой забронировать столики.
На предстоящую неделю все места уже были заняты. Боб целый час отвечал на сообщения, составлял лист ожидания, а я отправилась печь рулеты к ужину.
Обеденный зал нашего ресторана на время праздника оккупировали знаменитости со всего мира: продюсеры, режиссеры, дизайнеры, актеры, модели, политики и дельцы с Уолл-стрит. Всякий раз, когда очередная суперзвезда опускалась за свой столик, по обеденному залу прокатывалась волна восхищенного шепота. Несмотря на то, что некоторых было сложно узнать в обычном виде (на многие километры окрест не имелось ни парикмахеров, ни стилистов), присутствие знаменитостей создавало совершенно особую атмосферу.
Одним особенно напряженным вечером женщина, ужинавшая у нас, заявила, что пишет статью, посвященную жизни на Ангилье, в том числе и местным ресторанам. В связи с этим она попросила у Боба разрешения сфотографировать его в обеденном зале. Мой муж не стал возражать, при этом отметив, что съемка не должна никоим образом обеспокоить клиентов. Дама проследовала за Бобом, сделала несколько снимков и при этом вела себя очень сдержанно. Все изменилось, когда Боб подошел к столику в углу. Корреспондентка направила объектив прямо в лицо одному из посетителей, практически ослепила его вспышкой, после чего отправилась к себе за столик.
— Какого черта? Что здесь происходит? — справедливо возмутился джентльмен.
Мой муж извинился, рассказал о статье про Ангилью, объяснив, что женщина, должно быть, ошиблась, ибо собиралась фотографировать его, Боба. Супруга джентльмена с возмущением произнесла:
— Я понимаю, мы забронировали столик под другой фамилией, но неужели вы не узнаете моего мужа?
Как только джентльмен представился, Боб понял, что у нас серьезные проблемы. Этот посетитель оказался кинозвездой первой величины, и Боб пришел в страшное смущение, что не узнал его сразу. Он подошел к женщине с фотоаппаратом и потребовал у нее пленку, которую вручил звезде. Так что ни в одной из статей, посвященных Ангилье, наш ресторан не упоминался.
О тридцать первом декабря мы особо не вспоминали. Спохватились мы, только когда нам стали названивать консьержи из отелей и задавать вопросы. В «Каримар-Бич клаб» хотели знать, определились ли мы с меню на новогодний вечер, в «Блю вотерс» интересовались, какая у нас будет развлекательная программа, а в «Коувксале» выражали надежду на то, что мы устроим фейерверк.
Леон Ройдон специально позвонил из «Маллиуаны», чтобы предупредить об особом госте, который собрался посетить наш ресторан в канун Нового года. Доктор Гибсон являлся одним из самых ценных клиентов Леона, и до этого никогда не выходил за пределы их гостиничного комплекса. И вот теперь доктору Гибсону кто-то рассказал о нашем ресторане, и он решил сам посмотреть, чего мы стоим.
— Поймите меня правильно, — произнес Леон, — я звоню только по одной причине. Мне очень хочется, чтобы мой клиент остался доволен. Доктор Гибсон постоянно отдыхает у нас, поэтому мне страшно не хочется рисковать. Он гурман, неплохо разбирается в вине. Особенно ему нравится «Монтраше». Мне бы очень хотелось, чтобы вы его встретили во всеоружии. Кроме того, он имеет склонность ужинать в большой компании, размер которой может увеличиться. Ему нравится угощать друзей. Поэтому я советую на всякий случай зарезервировать для него столик побольше.
— Боб, — промолвила я, повесив трубку, — похоже, этот Гибсон — крепкий орешек. Лучше нам ошибок не делать, а не то мы рискуем испортить отношения с «Маллиуаной».
Вполне естественно, количество мест, которые бронировал доктор Гибсон, росло от звонка к звонку. Нам постоянно названивали консьержи. Нас не оставляло ощущение, что предстоит готовить ужин президенту США.
— Привет, это Патриция из «Маллиуаны», Гибсон забронировал столик на шестерых. Не могли бы вы добавить еще два места?
— Конечно, — ответил Боб.
— Привет, это снова Патриция. Доктор Гибсон хочет позвать еще двоих друзей.
— Мэл, это Розалинда. Запиши еще два места на Гибсона.
— Привет, Боб, это Агата из «Маллиуаны». Доктор Гибсон хочет увеличить количество гостей до двадцати одного человека. Это не проблема?
— До двадцати одного? — переспросил Боб. — И всех посадить за один столик?
— Именно так. Это ведь не проблема?
По голосу Агаты Боб понял, что особого выбора у нас нет, и ответил:
— Все нормально, Агата. Будет немного тесновато, но ничего, справимся.
Вечером накануне ужина мы собрали весь персонал на летучку специально, чтобы подготовить ребят к визиту Гибсона. За самым большим из наших столиков раньше размещалось максимум человек десять. Двадцать одному гостю из «Маллиуаны» надо будет уделить самое пристальное внимание. Стол должен быть готов вовремя, заказы приниматься и выполняться быстро, а бокалы — всегда оставаться полными. Лоуэлл и Мигель заверили, что будут быстрыми как ветер. Когда Боб предположил, что вся эта компания сможет выдуть целый ящик белого и ящик красного вина, Жук выразил недоумение, из-за чего такая шумиха и волнение.
— Пусть приходят, — заявил он, — вина у нас море. Всего не выпьют.
Мы с Клинтоном не разделяли его оптимизма. Мы уже представляли разговоры у бассейна на следующий день: «Давненько мы так отвратительно не ужинали»; «Ну и помойка этот ресторан»; «Сплошное убожество»; «Нет, не ходите туда ни в коем случае»; «Скорее отменяйте бронь».
Ровно в восемь вечера в обеденный зал в сопровождении друзей вошел Гибсон. Боб, Лоуэлл и Мигель помогли всем рассесться за длинным столом, во главе которого на одном конце посадили доктора Гибсона, а на другом — его супругу. После продолжительного изучения винной карты и беседы с Бобом доктор Гибсон для начала остановил свой выбор на «Шассань Монтраше» 1990 года. Мигель принес несколько бутылок и принялся разливать вино. Чтобы наполнить все бокалы, потребовалось почти пять бутылок, и мы начали опасаться, что на вечер наших запасов может и не хватить. На выбор вина к главным блюдам ушло еще больше времени. Доктор Гибсон предпочел «Калон-Сегюр», но один из гостей заявил, что ему больше нравится «Марго». Спор продолжался минут пятнадцать. Боб нервно оглядывался по сторонам. Ресторан был битком набит, а мой муж не мог отлучиться и помочь обслуживать других гостей.
