Вадим Глускер - Настоящий итальянец
От парка метеоритов – к оперному театру. Здесь, на открытой площадке, построенной в стиле римских амфитеатров, пели и Паваротти, и Бочелли. «Романский стиль – для лучшей акустики, – объяснял Гамонди. – Микрофоны не нужны. А еще я вмонтировал под каждое сиденье лампочки, во время концерта можно создать три тысячи различных световых вариантов». «А у Берлускони есть свое любимое место в зале?» – я попытался прервать воодушевленного архитектора. «Нет, а зачем оно ему? Он переходит с места на место, выходит на сцену, сам поет. Это же дружеские вечера, даже если в зале присутствуют высокопоставленные гости». «Какой радушный хозяин», – подумал я. И мою мысль подтвердил арт-объект, расположенный прямо у театра. «Этот стол прозвали Путинским, потому что когда здесь гостил Путин, ему нужно было место, где бы он мог уединиться со своими людьми, звонить по телефону в Москву». «А у Путина было какое-то свое особое место за этим столом, выструганным из натуральной березы?» – «Нет, он везде побывал. Это же его личный стол. А вот эти кресла из березы Берлускони заказал уже позже, в честь того, что здесь был Путин. Это же ваше местное дерево из тайги». Но если у Путина на «Чертозе» был свой почетный уголок, то вот бывшему чешскому премьеру Тополанеку повезло меньше. Мы подошли к небольшой гостевой вилле, носящей лирическое название «Парус». «Проблема в том, что она просматривается с холмов напротив. Папарацци с той горы сделали те скандальные фотографии Тополанека, когда он купался голым с девушками в бассейне». «С какими такими девушками?» – переспросил я. Гамонди, понимая, что сказал лишнего, быстро-быстро залопотал: «С какими девушками? Никаких девушек не было, он со своей женой купался голым». Ну, с женой так с женой. Мне-то что.
Мы ехали с архитектором на машине для гольфа, а я не уставал поражаться увиденному: ботанический сад с исчезающими видами трав, Площадь Солнца, коллекция неаполитанских кукол и собственное кафе с мороженым всех видов. Берлускони с детства обожает мороженое. Но особенно жалует только трех видов: клубничное, шоколадное, фисташковое. Причем он еще сам обслуживает гостей. И не только обслуживает, как выяснилось. «А это такое… развлечение – кассовый аппарат. Ну, понимаете, он по-настоящему пробивает чек, на котором вверху написано „Джелатерия Премьер-министра“. Чек обычно на какую-нибудь гигантскую сумму, так он и шутит над гостями». Сто евро за порцию мороженого. Какой шутник, этот старик Сильвио. Просто как статуэтка неаполитанского паяца, который с хитрым прищуром улыбался мне с полки, напротив кассового аппарата. «Мне кажется, я вам все показал, надеюсь, вам было интересно, – скромно потупив взор, сказал Гамонди. – Мне сказали, что премьер проснулся. Так что я возвращаюсь на виллу. У нас с ним впереди прогулка: километров шесть пройдем сегодня. Без этого он не может». Вот откуда силы берутся, вот в чем сила политического долголетия! А не только в плескающихся девушках и клубничном мороженом. Хотя и в этом, наверное, тоже. Я попрощался с любезным архитектором, который посоветовал мне еще остаться и проехаться по потаенным уголкам этой средиземноморской роскоши. «Если увидите Берлускони, подойдите к нему. Не бойтесь. О вашем присутствии на „Чертозе“ ему доложили». Джанни Гамонди помахал мне на прощание, а я в недоумении завел электрокар. С виллы меня никто не гнал. Вдалеке я увидел два таких же электрокара с карабинерами. С таким сопровождением можно было еще раз осмотреться и обдумать увиденное. Кто же он на самом деле, Берлускони «веро»?
Сильвио Берлускони. Неутомимый Сильвио. Почти 47 % голосов на последних выборах. Вероятно, он – действительно тот, кто нужен итальянцам! Вот уже семнадцать лет они ругают Берлускони за все: от политики до вредных привычек, а потом идут на выборы и снова голосуют за него. Интересно, почему? Один из вариантов ответа был опубликован в газете Corriere della Sera: Берлускони любит детей, постоянно говорит о своей маме, разбирается в футболе, умеет делать деньги, терпеть не может любые правила и ограничения, при случае способен выругаться и обожает женщин. А действительно, что еще нужно настоящему итальянцу? К тому же все эти характеристики звучат довольно убедительно. Но только не в этих стенах! Я поднимался по лестнице Салезианского колледжа в Милане. Когда в нем в течение восьми лет учился Сильвио Берлускони, колледж был мужским. Но и сейчас, когда школы уже давно смешанные, это учебное заведение принадлежит монахам-салезианцам. Основатель их ордена – дон Джованни Боско – всю жизнь посвятил воспитанию бедных детей и подростков. Это Боско придумал «превентивную систему воспитания юношества», издав серию из 204 книг греческих и латинских авторов. Правда, во времена Сильвио в колледж брали уже не только бедняков и сирот. Но благочестие и строгость соблюдались и соблюдаются всегда в стенах этого старинного респектабельного учреждения.
Франческо – пятнадцатилетний подросток, ничем не отличающийся от своих сверстников государственных школ, мне поясняет с деловым видом: «Уроки религии вел священник, директором был священник. Были другие учителя-салезианцы – не священники, но недалеко от них ушли». Франческо рассказывал мне о своем колледже, как будто оправдывался из-за его религиозности. К тому же он описывал мне эпоху, когда здесь учился Берлускони: «Да нет, у нас всегда здесь так. Мы и на исповедь обязаны ходить, и на мессу. Праздники тоже вместе отмечаем: Рождество, Пасху. А вообще, ничего особенного в повседневной жизни. По утрам десятиминутная служба – и все!» Подросток назвал это все «такими вот католическими моментами»: «К тому же, синьор, таким вещам-то ведь учат в детстве, когда катехизис читают». Что-либо возразить настоящему католику Франческо мне было сложно. Директор колледжа, дон Ренато Превитоли, не собирается никого заставлять. Вера – интимна и индивидуальна. «Заставить ходить на мессу мы никого не можем. Потому что нельзя никого обязать. Конечно, те ученики, которые к нам приходят, понимают, что это католическая школа. Поэтому здесь мы хотим вдохновить наших учеников к восприятию христианской веры. Наше поведение, правила, которые мы предлагаем, – все это основано на постулатах христианской веры». Интересно, какими постулатами руководствовался ученик Сильвио? Хорошо ли учился, как себя вел? Он поступил в Салезианский колледж в 1947 году. За одной партой с ним оказался Гвидо Посса. Они стали неразлучны на всю жизнь. Теперь Посса – председатель комиссии по культурным вопросам итальянского Сената. Дружба и в Италии приносит свои дивиденды. «Конечно, Берлускони был одаренным мальчиком, особенно в гуманитарных предметах – в итальянском, древнегреческом, философии. При этом, знаете, что удивительнее всего? Я-то был образцовым учеником, лучшим в классе, много учился, долго готовился к экзаменам…» Неужели Берлускони списывал у друга Гвидо? «Зачем? – словно предвидя мой вопрос, ответил сенатор. – Он просто умел выпутываться, избегая сложных вопросов, к которым не был готов. Но, повторяю, он не был отстающим. Учеником он был хорошим, прекрасно говорил. У него была бурная жизнь и вне школы». Ах, вот оно что? Вот что вызывало столь бурную детскую зависть.
