Вадим Глускер - Настоящий итальянец
– Мой отец был невероятно щедрым человеком. Я не помню ни одного гостя, который ушел бы из нашего дома голодным и без какого-то дара. В этих маленьких традициях и кроется богатство нашей семьи. Нас всегда учили жить на благо других больше, чем для себя. Я считаю, что щедрость и гостеприимство – вот две самые главные характеристики «итальяно веро».
– Я думаю, что образ итальянца такой: это веселый человек с хорошим чувством юмора, он любит жизнь, любит вкусно питаться и развлекаться. Он элегантен! Он любит работать. Он все-таки «латинский любовник».
– Итальянки – самые красивые женщины в мире. Фантастические жены и матери, очень чувственные, которые наслаждаются каждым мгновением жизни. У нее просто нет страха перед жизнью – так я представляю себе итальянскую женщину. Она, как и мужчина, умеет соблазнять. Итальянцу нравится идея, что в каждую минуту может что-нибудь случиться. Вот такой – немного опасный тип. Ну да, я ведь тоже настоящий итальянец. Наверное.
Но, может, все-таки есть тот самый один «итальяно веро», который бы смог вобрать в себя черты каждого, отдельно взятого итальянца. В любом случае без еще одного «достойнейшего из достойных» эта книга была бы неполной. Я понял, что без письма в канцелярию римского Палаццо Мадама мне никак не обойтись. Письмо было грамотно составлено со всеми церемониальными изысками, спустя день получен автоматический ответ электронной почты о том, что адресат ознакомился с моей просьбой. Ну, или, скорее, кто-то из его окружения. Мне оставалось только ждать.
Глава 8. Берлускони
Мне было велено приехать на Сардинию в четверг вечером. Только в четверг, и только на этой неделе. «Иначе хозяина не застанете», – жестко сказали мне по телефону.
Хозяина застать уж очень хотелось. Уже несколько месяцев я вел всевозможные переговоры на всех уровнях. На каждом из них мне говорили, что сделают все возможное, что нужно только немного потерпеть: хозяин-то непредсказуемый. Но он вас обязательно примет, не волнуйтесь. Время шло, я старался не волноваться. Никто меня по-прежнему не принимал. Я уже потерял всякую надежду встретиться с тем, кто лучше всех подходит под описание «итальяно веро».
Исколесив всю Италию, встретившись и поговорив со стольким количеством настоящих итальянцев, я понял, что без него мне никак не обойтись. Персонаж уж больно колоритный. И я решил действовать с черного хода, логично рассуждая, что если главный герой не хочет со мной общаться лично, то я хотя бы расскажу о нем со слов близких ему людей. Так я вышел на Джанни Гамонди. Личный архитектор. Должность и статус, мягко говоря, странный, но и тот, у кого он работает, не прост.
Именно Джанни Гамонди настоятельно требовал мне приехать на Сардинию в ближайший четверг. «Поверьте, я сделал все, что мог, и я надеюсь, что все у нас сложится», – архитектор даже немного извинялся, при том, что ничем не был мне обязан. Скорее наоборот.
В аэропорту Кальяри меня встретил подтянутый пожилой мужчина. Он постоянно улыбался, говорил, что «все схвачено», что «ему здесь не просто все двери открыты, а у него от этих дверей ключи». «Цену себе набивает, – подумал я. – Пусть хотя бы на легендарную виллу пустит, а все остальное уже и не так важно». В этот момент я поймал себя на мысли, что Джанни Гамонди чем-то мне напоминает Сергея Михалкова. Тот же рост, та же благородная стать, усы и шейный платок. Не знаю почему, но именно такой примитивный образ у меня остался от автора «Дяди Степы» и трех версий отечественного гимна.
Джанни Гамонди начал мне объяснять диспозицию. «Сейчас приедем на виллу, хорошо, что рано прилетели, восемь утра, хозяин пока спит, так что я смогу вам все показать». Мы остановились у глухого забора. Снайперы по периметру, патрули карабинеров, несколько броневиков подразделений сухопутных войск. Архитектор постучал в ворота, сказал лишь: «Вот мы и приехали». Через минуту я уже пересаживался в электромобиль для гольфа. Никто из снайперов, карабинеров и пехотинцев не только не проверил мои документы, но даже не спросил, кто я. Увидев мое недоумение, Гамонди рассмеялся: «Это же моя вилла, я же ее строил. Я такой же здесь хозяин, как Сильвио».
Они дружны уже много лет. Джанни Гамонди и Сильвио Берлускони. Они познакомились еще в 1980-е. И с тех пор Гамонди строит все частные дома итальянского премьера. Первой была вилла на Бермудах, две следующие во Франции, на Лазурном берегу, потом четыре виллы на Антигуа. Это только малый список. Та, на которую привез меня Гамонди, – самая любимая хозяином. Знаменитая «Чертоза». «„Чертоза“ – потому что здесь есть внутренний двор с колоннами, который напоминает монастырь», – пояснял мне Гамонди. Мы стояли с архитектором во внутреннем дворе этого архитектурного сооружения, построенного немного в сардском, немного в тосканском стиле. Эклектичность виллы объяснялась желанием хозяина добавить черты колониальной архитектуры к местному колориту. «Только не шумите», – вдруг сказал мне Гамонди. «Еще только половина девятого, хозяин может проснуться. Вот, смотрите, в этой части располагается персонал – охранники, пилоты, водители. А вот в этой части внизу и наверху – жилые комнаты, но туда я не могу вас отвести – сейчас здесь Берлускони со всей семьей».
Я слушал и не верил своим глазам: я вдруг осознал, что стою под окном премьерской спальни. А вокруг меня нет ни одного охранника. Сама вилла – три тысячи квадратных метров, главное же – не это, а территория: маленький сад в семь гектаров и большой – в восемьдесят. Восемьдесят с лишним гектаров чудес, задуманных и одобренных хозяином. Например, музей кактусов, привезенных со всего света. «Поехали! Начнем осмотр оттуда». Гамонди вел электрокар по извилистым тропам этого заповедника. Мы остановились у тропического сада. «Зимой, когда температура опускается до четырех градусов, мы приносим сюда специальные горячие воздушные пушки и спасаем растения. А ведь сначала я хотел здесь построить вертолетную площадку. Вернее, охранники мне сказали, что это самое подходящее место». – «И почему же не построили?» – «Да просто когда Берлускони приехал, увидев уже разровненное место, закричал: „Ты же мне весь парк испортил! Вертолет можно и в гараж поставить“». В этот момент Гамонди признался, что хозяин – человек сложный, но с ним интересно работать. Просто надо заранее угадывать его пожелания. Теперь мы уже ехали к музею метеоритов, доставленных на «Чертозу» кораблями из Индии. «Ему они понравились просто как объекты, пришедшие извне. Мы назвали это место „Площадь других миров“».
От парка метеоритов – к оперному театру. Здесь, на открытой площадке, построенной в стиле римских амфитеатров, пели и Паваротти, и Бочелли. «Романский стиль – для лучшей акустики, – объяснял Гамонди. – Микрофоны не нужны. А еще я вмонтировал под каждое сиденье лампочки, во время концерта можно создать три тысячи различных световых вариантов». «А у Берлускони есть свое любимое место в зале?» – я попытался прервать воодушевленного архитектора. «Нет, а зачем оно ему? Он переходит с места на место, выходит на сцену, сам поет. Это же дружеские вечера, даже если в зале присутствуют высокопоставленные гости». «Какой радушный хозяин», – подумал я. И мою мысль подтвердил арт-объект, расположенный прямо у театра. «Этот стол прозвали Путинским, потому что когда здесь гостил Путин, ему нужно было место, где бы он мог уединиться со своими людьми, звонить по телефону в Москву». «А у Путина было какое-то свое особое место за этим столом, выструганным из натуральной березы?» – «Нет, он везде побывал. Это же его личный стол. А вот эти кресла из березы Берлускони заказал уже позже, в честь того, что здесь был Путин. Это же ваше местное дерево из тайги». Но если у Путина на «Чертозе» был свой почетный уголок, то вот бывшему чешскому премьеру Тополанеку повезло меньше. Мы подошли к небольшой гостевой вилле, носящей лирическое название «Парус». «Проблема в том, что она просматривается с холмов напротив. Папарацци с той горы сделали те скандальные фотографии Тополанека, когда он купался голым с девушками в бассейне». «С какими такими девушками?» – переспросил я. Гамонди, понимая, что сказал лишнего, быстро-быстро залопотал: «С какими девушками? Никаких девушек не было, он со своей женой купался голым». Ну, с женой так с женой. Мне-то что.
