Китаец на дереве - Геннадий Никитич Шаталин
Но, несмотря, на возникшие передо мной загадочные явления в природе, пришлось засучить рукава и помогать уже родным лесхозам. Ведь работая в то время снабженцем, у меня стала проблема. Как обеспечить материалами лесхоз, практически не выделяя фондов, которых приходилось «выколачивать разными способами», что дальше пригодилось в дальнейшем, спустя годы, покинув остров. Проработав чуть больше полгода, я получил вызов в институт для сдачи экзаменационной сессии. Практически даже не помню как сдал ее, ведь на нас уже не обращали внимание, без 5-ти минут мы были инженерами лесного хозяйства, оставалось только написать диплом. Последний экзамен у нас был по предмету «Теория вероятностей и вычислительная техника".
Собрав нас всех в аудитории, преподаватель предложил нам самим поставить себе оценку исходя из среднего балла, полученных оценок за все время обучения в институте. Естественно выписать ему из зачеток отдельно оценки (тройки, четверки, пятерки) каждого студента. Забрав наши "предложения", он удалился на кафедру, а мы в это время уже решали, как и где отмечать окончание института.
Где-то через час, появляется преподаватель и с улыбкой говорит:
– «Дорогие мои студенты! По моим расчетам у Вас средний балл должен быть 4,2, а Вы занизили – 3,8, значит либо себя подстраховали, либо слабо знаете мой предмет».
– «Это первое наше испытание, но зато мы знаем, где будем отмечать наш диплом, куда Вас приглашаем»,– ответили дружно ему.
01.09.02.04–16.02.05г.
Бунт корейцев
После освобождения острова Сахалина от японцев, осталось много корейцев. По переписи в 1959 году их насчитывалось около 40 тыс. человек. Это были уже другие корейцы, говорили сносно по-русски, хотя и нередко они и скрывались, капитально обосновались на юге острова – в период оккупации острова японцами, корейцы исполняли роль наемных рабочих, как правило, на земляных работах, в шахтах, были своего рода рабами у японцев. После освобождения Сахалина, они в основном и остались жить на острове. То, что многие пытались уехать в Северную Корею, маловероятно. Хотели уехать только отдельные семьи. Лишь через 15-20 лет они стали засматриваться на свою родину, когда закончилась война.
Оставшиеся, корейцы в основном продолжали работать на земляных работах, реже на лесоразработках. Чаще всего окунулись в приусадебное хозяйство. Начали выращивать лук, зелень, редис, огурцы, помидоры, свою капусту. Для приготовления чимчи национальное блюдо. Работая с раннего утра и до позднего вечера, они успевали за сезон снять, по 3-4 урожая.
Это трудолюбие не отнимешь у них, особенно у корейцев, в пожилом возрасте, с развитием сельскохозяйственного производства на острове совхозы начали вытеснять с рынка их продукцию. Тогда они переметнул на выращивание цветов. Молодежь в возрасте от 15 до 25 лет вообще работала, кое-кто устраивался работать в службах быта, парикмахерские, фотоателье, ателье по пошиву одежды и других в теплых местах. Поплыли "левые деньги". Как от родителей, так и на работе, стали себя возвышать и наглеть.
Им ничего не стоило прийти на танцплощадку, подойти к русской, девушке, заманив ее деньгами, силком затащить ее в центр танцплощадки, не обращая внимание, что у нее есть партнер-русский. Начали появляться нетрезвом виде, чего раньше было исключено. Такие выходки «богатой элиты» накаляли обстановку в городе. Были небольшие стычки за пределами площадки, но это обычное явление. Но наглость их не прекращалась.
И вот в начале 70-х годов терпение русских парней иссякло, и их прямо с танцощадки и до самой площади города, где-то 3 км "зеленую богатую молодежь" прогоняли с помощью кулаков. Везде на автобусах, улицах, скверах, где только попадалась корейская молодежь.
В отместку, уже повзрослее корейцы через 2-3 дня начали мстить: бить стекла, ломали рамы в теплицах совхоза. Придя однажды на работу в автобусный парк, передо мной стояли 50 автобусов, без лобовых стекол разбитых накануне ночью.
Спустя неделю был совершен побег из мест заключения строгого режима под Стародубском более десятка заключенных. Весь город Южно-Сахалинска
был в напряжении. Только через полгода удалось найти последнего главаря в районе Владимировки.
Для разбирательства бунта, выезжал консул Северной Кореи из Хабаровска. Впоследствии, оно было создано и на Сахалине.
Долга были слышны отголоски схватки молодежи с корейцами. Многих повыгоняли с работы и теплых мест. На танцплощадках, скверах у Почтамта, универмага Сахалина, на пятачке, напротив комбината Восток и в других местах, "сборищ" долгое время не видно было корейской молодежи.
Но к концу 70-х годов, все успокоилось. Начали появляться совместные браки, и жизнь потекла своим чередом.
16.02.04-16.02.04
Корейская свадьба
Как-то, работая в Долинском АТП на его реконструкции, вечером от скуки решил сходить в кинотеатр на двухсерийный фильм. Но опоздав на него, решил просто прогуляться по городу, зайти в магазины, присмотреть что-нибудь из книг и прочих сувениров.
Неожиданно меня обогнал УАЗ-469Б и, остановившись через 20 метров, из открытой дверки машины меня позвали по имени. Раз знают мое имя, я нерешительно подошел к машине. Мне предложили в нее сесть, обещав, что со мной ничего не случится. Меня заинтриговало это предложение и, чувствуя, что действительно со мной будет все нормально, смело залез в машину.
На заднем сидении сидели двое русских ребят, а впереди два корейца, один из которых возле шофера показался мне знакомым. Выехав из города, мы вскоре оказались почти на его окраине. Машина заехала во двор и тогда, обернувшись лицом ко мне, Саша Тэн, смеясь, сказал:
– «Сегодня, ты будешь присутствовать на свадьбе моей сестры. Так как мы видим, что ты гуляешь по городу, у тебя куча свободного времени, то решили тебя захватить».
Я, конечно, не возражал, тем более мне не приходилось бывать на столь грандиозном событии у корейцев. С Тэном я учился вместе в институте на одном факультете, он работал в Долинском лесхозе по своей специальности, а я на стройке в то время.
Выйдя из машины, мы вчетвером сами прошли в дом через сени, вдоль стен, которого стояли большие чаны, огромные алюминиевые тазы, закрытые крышками, из которых доносился острый запах не знакомых мне блюд, корейской кухни, кроме чимчи.
Пройдя сени, мы направились не в зал, где раздавалось веселье, а налево в
