Игорь Фесуненко - Пост Леонардо

— А существуют ли у них какие-то религиозные представления?

— У индейцев нет единого божества, вершащего судьбами мира. Вместо этого у каждого племени имеется культ «героев»: выдающихся предков, прославившихся в какой-то области их жизни или деятельности. Например, в войне. Кроме того, в их воображении живут многочисленные покровители. Покровители огня и охоты, рыбной ловли или хижин. Есть специальный покровитель, к которому они взывают, когда кто-то из них заболевает. Связь с этими покровителями осуществляется через «паже».

— Что это такое?

— «Паже» — это характернейшая фигура любого индейского племени. Нечто вроде колдуна, медика, заклинателя, руководителя и организатора различных церемоний и обрядов. «Паже» обычно делит власть с вождем племени. Чтобы стать «паже», индеец должен доказать, что он получил эту миссию с благословения великих предков своего племени. В каждой деревне есть несколько «паже», и каждый из них должен быть, если можно так выразиться, симпатичен: обладать красивой, видной внешностью, гордой осанкой, он обязан уметь выполнять все обряды и ритуалы. Возраст здесь роли не играет. Бывают авторитетнейшие двадцатилетние «паже». А встречаются среди них не слишком уважаемые, растерявшие свой авторитет старики.

Иногда какой-нибудь «паже» превращается в колдуна. Так случается, когда он плохо лечит, когда в нем разочаровываются, перестают его вызывать к больным. Тогда он и объявляет себя колдуном. Это обеспечивает ему более или менее сносный заработок: колдуна все боятся. Он может обходить деревню, держа что-то в кулаке, и его будут наделять подарками, задабривать, чтобы он не напустил на них какую-то болезнь, проклятие или несчастье. Рано или поздно, однако, карьера колдуна обрывается: кто-то из умирающих возлагает на него вину, утверждая, что колдун напустил на него «проклятие». И тогда колдуна убивают. Обычно он знает об этом заранее и спокойно готовится встретить смерть: раскрашивает себя соответствующим образом и ждет.

— Чего?

— Смерти. Удара «бордуны», который неминуемо последует в какой-то вечер.

— Ну, а «паже», как они лечат больных?

— Колдовством, внушением: «паже» появляется у постели больного разряженный и размалеванный, танцует, кричит, стремясь испугать «злых духов», делает всевозможные движения руками над телом больного. Хватает рукой заболевший орган и начинает кричать, делая вид, что удаляет болячку или хворь. Иногда, если болен кто-нибудь из более состоятельных индейцев или вождь, «паже» собирает «консилиум» — зовет своих коллег, которые получают, кстати сказать, «гонорар». Иногда продукты, иногда даже такую дорогую вещь, как ожерелье из ракушек.

— Часто приходится читать, что у индейцев существует нечто вроде «культа Солнца» или «культа Луны». Это правда?

— Ничего подобного: в отличие от католических святых «герои» индейцев всегда конкретны, всегда наделены какими-то определенными «функциями». Обычно они «помогают» в строительстве хижин, в ловле рыбы, лечении больных.

Я упоминал, что у каждого племени имеются свои «герои». Однако существует один «герой» «универсальный»: ему поклоняются все племена Шингу. Это Майвутцинин — прародитель индейцев. Считается, что он жил на «священной земле»: в том месте, где Шингу берет свое начало от слияния Ронуро и Кулуэне, находится очень красивый пляж «Морена». Именно там, как утверждают легенды племен Шингу, Майвутцинин положил начало миру. Создал Солнце, Луну и людей. Хороших и плохих.

— А существует ли у них собственность?

— Да. Во-первых, племенная. Я бы назвал ее «зоной влияния». Например, камаюра живут на берегу озера. Оно считается их собственностью, и другие племена не имеют права там показываться. Правда, такие «зоны влияния» далеко не всегда устанавливаются поблизости от деревень. Ваура, например, живут на берегу реки Ронуро, но не имеют права ловить в ней рыбу, потому что эта река тоже «принадлежит» камаюра, находящимся в нескольких километрах от нее. Те же камаюра, обитая по соседству с рекой Кулизео, никогда не ловят в ней рыбу, потому что она является «собственностью» куйкура. Иолапити имеют три небольших озера на правом берегу Туатуари, и никто, кроме них, не смеет совать туда нос.

А вот территория нашего поста считается «интернациональной» — она принадлежит всем племенам Шингу. Есть и еще одна «экстерриториальная» точка: тот самый пляж «Морена», о котором я только что сказал.

— А помимо племенной, существуют другие виды собственности?

— Только личная. Правда, у них нет, как у нас, собственности на землю. Если в этом году какая-то семья засеяла делянку, то она принадлежит ей. Но если на следующий год эта семья не засеет ее, то любой другой имеет право занять эту плантацию и будет считаться ее хозяином. Поэтому индеец является собственником не земли, а того, что он взрастил на ней.

В отношении же предметов личного обихода разграничение собственности очень строгое: женщина никогда не станет даже прикасаться к вещам мужа и наоборот. Если, например, муж отсутствует, жена не имеет права дать соседу его лук взаймы. Муж, в свою очередь, никогда не сделает этого с ее мисками.

Во время «мойтара» — торгового обмена между деревнями — индейцы обмениваются только предметами личной собственности. Мужчины предлагают луки и стрелы, ножи или дубинки. Этот процесс, кстати, происходит чинно и спокойно, тогда как женщины со своими мисками и кастрюлями суетятся, шумят, спорят и даже опускаются до того, чего себе никогда не позволит мужчина: они могут иногда ругать и охаивать предложенные к обмену вещи и предметы своих «конкуренток».

— Так бывает не только у индейцев.

— Да, женщина — она везде женщина, — ухмыляется Орландо. — В соответствии с такими же принципами распределяются и семейные обязанности: жена делает свои дела, муж свои. То, что положено делать женщине, мужчина никогда делать не станет. И наоборот. Никогда ты не увидишь индейца, несущего сосуд с водой: это обязанность женщины. Мужчина колет дрова, а несет их в хижину женщина. Мужчина сажает маниоку, выкапывает ее, но перетаскивает урожай в хижину и возится с этой маниокой только женщина. Мужчина ловит рыбу, а варит ее женщина. Именно варит. Потому что если возникает необходимость зажарить рыбу, то это уже мужская обязанность. Ибо это занятие связано с вытесыванием вертела, что тоже дело мужское. Короче говоря, все у них расписано до мелочей: весь быт, вся их жизнь.

Поэтому даже брак для них — это не только союз двух любящих существ, а в известной мере экономическая необходимость. Ведь удел одинокого индейца очень тяжел: он не может варить рыбу, не имеет права готовить себе пищу и выполнять целый ряд других работ. Кто же это будет для него делать? Ну пока он молод — мать. Если он овдовел в старости, его будут содержать взрослые дети. А когда лишается жены взрослый бездетный мужчина, то ему волей-неволей приходится подыскивать себе новую подругу. И наоборот: как может прожить одинокая женщина, если она не имеет права ловить рыбу или охотиться? Кто ей наколет дров для костра? Кто принесет рыбу? Она ведь не может ее где-то «купить».