Жюль Верн - Цезарь Каскабель
Больше всего пугали толчки при встрече льдины с громадными айсбергами, которые передвигались с различной скоростью и то плыли по течению, то кружились на одном месте. Некоторые поднимались над водой на высоту до семи метров. Казалось иногда, что вот-вот такая глыба налетит на плавучий островок и разобьет его или опрокинет. Некоторые толчки были так сильны, что если бы не были приняты меры предосторожности, то ничего не осталось бы в повозке; все было бы поломано и разбито. Все были в постоянном страхе, что льдина неожиданно расколется. Как только вблизи показывалась глыба льда, так сейчас же все путешественники собирались возле «Красотки» и, прижавшись друг к другу, ожидали толчка. Жан старался быть возле Кайеты. Самым ужасным несчастьем было бы, если бы льдина, расколовшись на несколько частей, разделила бы и без того исстрадавшихся путешественников.
Да, на середине льдины было все же надежнее, чем на краях.
Ночью Сергей Васильевич, Каскабель, Жан и Гвоздик дежурили поочередно. Ночи были очень темные, и только низко над горизонтом тускло светила луна, блеск которой, едва-едва пробиваясь сквозь туман, давал возможность рассмотреть приближение айсберга. Тогда, по крику дежурного, все моментально вскакивали и выбегали наружу.
Иногда направление айсберга менялось, и он проходил рядом с льдиной, а иногда толчок был так силен, что веревки лопались, и колья вылетали вон. Казалось, что все сейчас будет исковеркано; затем вновь все исправляли, довольные, что сами остались целы и невредимы.
Температура продолжала оставаться ненормальной. Море, несмотря на ноябрь, не замерзало. Это было необыкновенное явление для таких низких широт. Если бы еще попался какой-нибудь запоздавший китолов, можно было бы выстрелами привлечь его внимание. Забрав с собою потерпевших крушение, судно могло бы доставить их в один из портов Америки: в Викторию, Сан-Франциско, Сан-Диего или же на сибирский берег, в Петропавловск или Охотск… Но ни одного судна не было видно — только плывущие айсберги, только пустынное море, заканчивающееся на далеком горизонте вечными льдами.
Большим счастьем было то, что, в предвидении длинного путешествия по азиатским степям, где трудно что-либо достать, были сделаны большие запасы провизии: было много консервов, муки, рису, жиров и т. п. О корме лошадям теперь уже нечего было заботиться. Да и правду сказать, если бы Вермут и Гладиатор и уцелели при этой катастрофе, то чем бы их можно было здесь кормить?
2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6 ноября не случилось ничего нового, только ветер начал как будто немного стихать. Дневной свет продолжался всего два часа. Это ухудшало положение. Несмотря на беспрерывные наблюдения, Сергею Васильевичу было очень трудно проверять направление льдины, и ввиду невозможности отметить на карте ее движение он не знал, где они теперь находятся.
Однако 7-го числа заметили какую-то неподвижную точку.
В этот день, около одиннадцати часов утра, когда бледный свет стал пробиваться сквозь туман, Сергей Васильевич, Жан и Кайета вышли на край льдины. В числе балаганного имущества находилась довольно порядочная зрительная труба, в которую Гвоздик показывал зевакам экватор, изображаемый ниткою, натянутой на объектив, и жителей луны, которых представляла пара насекомых, засунутых в трубу. Тщательно вычистив эту трубу, Жан захватил ее с собою и, приставив к глазам, старался рассмотреть, не видно ли где-нибудь земли.
Несколько минут он внимательно всматривался, как вдруг Кайета, протянув руку к северу, сказала:
— Мне кажется, месье Серж, что там… гора!
— Гора? — ответил Жан. — Нет, по всей вероятности, это айсберг.
С этими словами он направил трубу на ту точку, которую указала Кайета, и сейчас же воскликнул:
— Кайета права!
Сергей Васильевич взял трубу и тоже посмотрел в нее.
— Да, — ответил он, — Кайета не ошиблась… Это довольно высокая гора!..
Посмотрели еще и убедились, что к северу, километрах в двадцати-двадцати пяти должна находиться земля.
Это было очень важно.
— Если там есть гора, то земля эта, должно быть, не маленькая, — заметил Жан.
— Ты прав, Жан, — отвечал Сергей Васильевич. — Вернувшись к «Красотке», мы постараемся определить по карте ее положение. Это даст нам возможность выяснить, где мы находимся.
— Жан, посмотри, как будто над горой вьется дым! — сказала Кайета.
— Тогда это вулкан! — воскликнул Сергей Васильевич.
— Да!.. Да!.. — проговорил Жан, направивший трубу на гору. — Дым виден довольно ясно…
Но день уже угасал, и очертания горы мало-помалу исчезли.
Действительно, час спустя, когда совершенно стемнело, в том направлении, где заметили гору, были видны красноватые отблески.
— Пойдем, взглянем на карту, — сказал Сергей Васильевич.
Все трое вернулись в лагерь.
Жан отыскал в атласе карту, изображавшую северный район, выше Берингова пролива, и вот что они установили.
Так как Сергей Васильевич уже убедился в том, что течение, направляясь сначала к северу, поворачивает затем на северо-запад, километров в двухстах выше пролива, и что льдина плывет по этому течению уже несколько дней, то надо было искать на карте, нет ли какой-нибудь земли к северо-западу.
Действительно, километрах в восьмидесяти от континента на карте находился большой остров, называемый географами островом Врангеля. Северная часть этого острова еще почти не исследована. Было, впрочем, очень вероятно, что, если течение будет продолжать увлекать за собой льдину, то она не пристанет к этому острову.
Сергей Васильевич не сомневался в том, что замеченная земля и есть именно остров Врангеля, так как на карте был указан между двумя мысами на южном берегу острова — мысами Гавани и Фомы, — вулкан в действии.
Его-то и заметила Кайета, и отблеск огня был сейчас, в темноте, ясно виден.
Теперь можно было точно определить путь, которым плыла льдина, выйдя из Берингова пролива. Обогнув берег, она миновала мыс Сердце-Камень, залив Колючин и Северный мыс, затем направилась в промежуток между Чукотской областью с одной стороны и островом Врангеля — с другой.
В какие широты попадет потом льдина? Куда занесет ее течение? Предвидеть это было невозможно. Больше всего беспокоило Сергея Васильевича то, что к северу не было видно на карте никакой земли.
Вечный лед тянется на неизмеримое пространство, и центр этого пространства — полюс.
Единственной надеждой на спасение было предположение, что море скоро замерзнет. Как только наступят сильные морозы, льдина остановится, и по ледяному полю можно будет попытаться достичь сибирского берега. Но как они обойдутся без «Красотки», которую придется бросить за неимением лошадей? Ведь переход предстоит долгий!
