Антон Кротов - Страна А., или Автостопом по Афганистану
Мы очень мило попили чай и направились пешком к пристани, вместе со всем погранично-таможенным персоналом. На советском берегу стоял катер и баржа-паром, но они никуда не плыли. Солнце достигло зенита, но никакого движения «там» не происходило. Мы откровенно скучали в нетерпении; афганцы в пограничной палатке сохраняли спокойствие; вокруг накапливались остальные пассажиры.
Один, одетый в пиджак русскоговорящий мужчина лет сорока пяти, оказался консулом Таджикистана в Кабуле. Он ехал в Душанбе на своей машине, везя попутчика и какие-то ящики. Узнав, что я принял ислам, он рассказал:
— Я помню, был случай. В семьдесят четвёртом году один немец, работавший в Афганистане, решил принять ислам. И однажды, в пятницу, он пришёл в мечеть, и после джума (пятничной молитвы), он встал и объявил: "Нет бога, кроме Аллаха! Мухаммад — пророк Аллаха!" Все так обрадовались и встали, и аплодировали ему. И тут же собрали ему в подарок несколько мешков денег!
Другой таджик, оказавшийся на переправе, оказался христианином непонятной конфессии. Его мы уже видели вчера: он проезжал мимо нас, сидящих на посту, на крутом джипе. Я вчера обратился к нему на английском и на дари, но он тогда сделал важное лицо и уехал, не взяв нас. И вот сейчас он (оказывается, русскоговорящий) сидел с нами на переправе и декламировал длинные христианские стихи. Также интересно, что он был знаком с моей книгой "Практика вольных путешествий"!
— Вообще я ваше путешествие одобряю. Ездите куда-то, зачем-то, сами не знаете зачем, кому-то не понравится, а я одобряю. Ты потом вырастешь, поумнеешь и поймёшь, зачем всё это. В религии ты тоже потом поймёшь, а сейчас ничего не понимаешь! Вот ты Библию читал? И о чём же говорит Библия?
Я затруднился с ответом на столь общий вопрос.
— Вот видишь: не знаешь! А я знаю! Посидел бы я с тобой полчасика, и ты бы сразу всё понял!
На переправе были также несколько афганцев. Один, с парализованной правой рукой, имел целую кучу чемоданов, хотя неясно как он их носил. Были с мужьями также две афганки (одна полностью закрытая в чёрный халат, только щёлка для глаз оставалась; другая тоже в чёрном хиджабе, но с открытым лицом) и их дети. А всего ожидающих пароход было одинадцать взрослых и восемь детей.
Солнце нещадно палило. Мутные воды реки Пяндж несли мимо нас грязную муть и соломинки. Консул Таджикистана в Кабуле, христианский проповедник и иные люди с удовольствием пили эту тёплую, густую жидкость, набирая прямо из реки. Мы с Книжником опасались.
Наконец, на том берегу началось какое-то шевеление. На баржу началась погрузка грузовиков; жёлтый автобус МЧС России привёз к пристани партию пассажиров; катер завёлся и направился к нашему берегу. Это был тот самый катер «Душанбе», с которого мы сошли двадцать три дня тому назад.
Начальник погранично-пропускного пункта тиснул мне в паспорт выездной штамп, и от руки написал дату: 28-5-1381. Следующий, последний, был паспорт Книжника.
— Сергей, мы тебя оставим здесь! Дом, жену, машину дадим! Гитара? Позвоним в Россию, тебе новую гитару по почте пришлют! Оставайся!
Но Книжник отклонил эти предложения. С видимой неохотой начальник поставил выездной штамп и ему… Тем временем причалил катер с надписью «Душанбе» на борту. Какая правильная надпись! Действительно душанбе — ведь на таджикском и на дари это означает "понедельник".
С катера прямо в речную грязь Афганского берега сошли пятнадцать человек. Это были: белые гуманитарные мистеры, говорящие по-английски и приволокшие целый ящик российской водки «Кристалл»; афганские бизнесмены с огромными, но лёгкими на вес коробами чего-то "Made in China"; фривольно для Афганистана одетая белая девушка (в косынке, конечно, но без чадры) и какие-то чемоданы. Таможенник бегло оглядел прибывшие грузы, даже не распаковывая их (надпись «Кристалл» по-русски прочесть он не мог), и контрабанда вместе с гуманитарными мистерами погрузилась в ожидавшие их тут же гуманитарные машины. Нас (тоже после поверхностного досмотра, вернее даже — осмотра) запустили на катер, и в 15:35 мы покинули афганскую землю. 3130 километров мы проехали по ней. 23 дня и один час.
Прощай, Афганистан!
Два ржавых парохода,
палатка таможни
и трава на берегу Пянджа —
на афганском берегу.
Бурубахайр!
* * *
Дружелюбный, мягкий афганский берег сменился строгим таджикским. Представитель российских пограничных войск тщательно разглядывал новоприбывших, надеясь вычислить среди нас перевозчиков наркотиков или переодетых бен ладенов. Увидев нас, он оживился:
— Борода-то отросла за месяц! Ой, как отросла!
(Кстати, насчёт поиска бен ладенов. На узбекско-таджикской границе у узбеков на столе лежит специальный плакат с портретом Бен Ладена, приметами, свойствами и возможными поддельными именами. Каждый человек, въезжающий в Узбекистан, сверяется с плакатом. И если он не Ладен, его пропускают. Хотя зачем Ладену так подставляться, делать узбекскую визу, въезжать в эту опасную страну через официальный переход? Зато у погранцов совесть чиста: какой такой Бен Ладен? В списках въехавших в страну не значится! Значит, нет его, не бойтесь, граждане!)
Пограничный жёлтый автобус опять провёз нас сто метров по прибрежной секретной местности, через колючие ворота, мимо памятника с каской — до пограничного домика, где мы прошли долгий и жаркий таможенный и паспортный контроль. Еле дождались освобождения, в первом же притаможенном кафе разменяли деньги и купили бутылку минералки.
Родина!
Никто уже не собирался толпой рассматривать нас. Никто не удивлялся, слыша русскую речь, и не вопрошал нас: мистер! where are you from? Дома уже, почти дома!
Рабочий автобус «Союзвнешторга», собрав работников таможни и порта, шёл прямиком в Коммунизм. Именно так назывался посёлок, где жил водитель автобуса. По пути он заезжал во всевозможные деревни и выгружал людей. Последними в автобусе остались мы с Книжником, водитель и некий афганец в белом халате и белой шапочке. Водитель-таджик свободно общался с афганцем на дари.
— Ты писатель, запиши обязательно, — обратился ко мне водитель. — Этот человек, Хаджи Мохамед Салима, из Кундуза, — купец. Он самый хороший человек во всём Афганистане. Он хаджи: он приезжал в Арабистан на зьярат, — и теперь, когда вернулся, теперь никогда не будет убивать, грабить, обманывать никого не будет. Он теперь самый хороший человек. И сейчас из Коммунизма он возьмёт прямо «Жигули» в Душанбе и вас тоже возьмёт и увезёт вас прямо в Душанбе! Так и запиши.
Мы сдержанно поблагодарили, попросили только предупредить, что за спец-машину заплатить мы не сможем. Водитель перевёл.
