Жюль Верн - Найденыш с погибшей «Цинтии»
— Итак,— продолжал Эрик,— мы все пришли к одинаковому выводу. Так что же нам теперь предпринять?
— Остается лишь одно благоразумное, подсказанное обстоятельствами решение,— ответил Бредежор,— отказаться от предприятия, признав его неосуществимым, и вернуться в Стокгольм. Ты сам это понял, мой мальчик, и мы все трое одобряем тебя за уменье смотреть правде в глаза.
— Ну уж такую похвалу ни за что не приму! — воскликнул, улыбаясь, Эрик.— Я вовсе ее не заслужил! Я даже и не думал отказываться от нашей цели и далек от того, чтобы считать ее недостижимой… Уверен, мы достигнем ее, если только удастся расстроить гнусные замыслы негодяя, и единственным средством для этого является полное изменение маршрута.
— Всякое изменение маршрута только увеличило бы трудности,— возразил доктор.— Ведь мы избрали кратчайший путь. Если нелегко добраться за три месяца до Берингова пролива, идя через Средиземное море и Суэцкий канал, то это тем более невозможно, если плыть мимо мыса Доброй Надежды или мимо мыса Горн[66]. В таком случае плавание продолжалось бы по меньшей мере пять или шесть месяцев.
— Но есть еще один путь, который не только не удлинит, а, напротив, сократит срок нашего плавания. Следуя по нему, мы гарантированы от встречи с Тюдором Броуном,— сказал Эрик, спокойно дожидаясь возражений.
— Еще один?— воскликнул доктор.— Ей-богу, я не знаю его, если только ты не имеешь в виду Панамский канал. Но, насколько мне известно, он еще не открыт для навигации и строительство его будет закончено не раньше, чем через несколько лет.
— Я и не думаю о Панамском канале, равно как и о мысе Горн или о мысе Доброй Надежды,— продолжал молодой капитан.— Я имею в виду совсем другой путь, единственный путь, по которому мы могли бы добраться за три месяца до Берингова пролива. Это Северо-западный проход![67]
Увидев, как ошеломило его спутников такое неожиданное предложение, Эрик счел необходимым подробно его мотивировать.
— Северо-западный проход,— сказал он,— теперь не так ужасен и мучителен для мореплавателей, каким он был в прежние времена. Разумеется, это не обычная магистраль. Ведь он свободен ото льдов всего лишь восемь — десять недель в году. Но зато этот путь хорошо изучен, точнейшим образом нанесен на карты и используется сотнями китобойных судов. Правда, по нему очень редко переходят из Атлантического в Тихий океан. Корабли, заплывающие в него с той или с другой стороны, почти никогда не проходят его насквозь, из конца в конец. И конечно, может так случиться, что условия сложатся для нас неблагоприятно и мы не в состоянии будем его преодолеть. Не исключено, что как раз в это время проход будет забит льдами и освободится от них позже, чем требуется. Следовательно, мы идем на риск. Но есть много шансов и на успех, тогда как все другие пути обрекают нас на верную неудачу. И поэтому чувство долга, полномочия и денежная помощь, предоставленные нам соотечественниками, обязывают нас принять это решение, дающее единственную возможность достигнуть вовремя Берингова пролива. Обычное судно, пригодное для плавания лишь в теплых морях, побоялось бы принять такое решение. Но кораблю, подобному «Аляске», специально приспособленному для арктической навигации, нечего колебаться. И наконец, я должен заявить, что, возможно, мне придется вернуться в Стокгольм, не найдя Норденшельда, но это случится не раньше, чем я использую все средства для оказания ему помощи!
Доводы Эрика были так убедительны, что никто и не пытался их опровергнуть. Да и что могли возразить доктор, Бредежор и Маляриус? Они хорошо представляли себе трудности нового курса. Но по крайней мере эти трудности казались преодолимыми, тогда как любой другой маршрут не оставлял никаких надежд. Кроме того, они не могли не признать, что при всех обстоятельствах гораздо почетнее вернуться в Стокгольм, предприняв все возможное для достижения цели, чем прервать плавание на полпути.
— У меня есть только одно серьезное возражение,— сказал доктор Швариенкрона после нескольких минут глубокого раздумья.— Как мы сможем пополнять запасы угля в арктических водах? Ясно, что при нехватке топлива нечего и думать преодолеть Северо-западный проход за то короткое время, когда он доступен для навигации.
— Я предвидел это единственное, действительно серьезное, затруднение,— ответил Эрик,— и не считаю его непреодолимым. Вместо того чтобы держать курс на Гибралтар и на Мальту, где нас, без сомнения, подстерегают новые каверзы Тюдора Броуна, мы направимся в Лондон. Оттуда я дам телеграмму по трансатлантическому кабелю в один из торговых домов Монреаля с требованием незамедлительно послать в Баффинов залив судно с углем, где оно и будет нас ожидать. Одновременно отправим такую же телеграмму в Сан-Франциско, чтобы второе грузовое судно встретило «Аляску» у Берингова пролива. У нас и сейчас есть изрядный запас топлива, даже с некоторым излишком. Ведь новый маршрут не потребует столько угля, как прежний, когда мы собирались плыть мимо берегов Азии. Наш теперешний путь гораздо короче! Незачем стремиться попасть в Баффинов залив раньше конца мая, а потому и Берингова пролива мы достигнем в лучшем случае в последних числах июня. Наши поставщики в Монреале и Сан-Франциско будут иметь достаточно времени, чтобы выполнить заказ, а расчет по нему произведет лондонский банкир. Таким образом, достижение Северо-западного прохода станет для нас практически возможным… Сейчас весь вопрос в том, будет ли он свободен ото льдов? Разумеется, от нас это не зависит. Но если бы даже проход оказался недоступным, то мы, по крайней мере, смогли бы подойти к нему, а не бросили своей затеи при первой же неудаче.
— Браво! Браво, мой мальчик! — воскликнул Маляриус.— Твои доказательства неоспоримы.
— Спокойнее, спокойнее, сударь,— проговорил Бредежор.— Не будем увлекаться. У меня есть другое, довольно веское возражение. Неужели ты думаешь, милый Эрик, что «Аляска» пройдет незамеченной по Темзе? Конечно нет, не так ли? О ее прибытии заговорят газеты. О ней сообщат телеграфные агентства. О том, что она прибыла в Лондон, узнает и господин Броун. Мошенник поймет, что наши планы изменились, а что помешает ему соответственно изменить и свои? Не допускаешь ли ты, что он сможет, например, задержать корабли с углем, без которых ты ничего не добьешься?
— Бесспорно,— ответил Эрик,— и это лишний раз подтверждает, как тщательно нужно все предусмотреть. Значит, мы не поплывем к Лондону, а остановимся в Лиссабоне, как если бы по-прежнему были на пути к Гибралтару и Суэцкому каналу. Затем один из нас отправится инкогнито в Мадрид и, не вдаваясь ни в какие объяснения, свяжется по телеграфу с Монреалем и Сан-Франциско, чтобы обеспечить прибытие грузовых судов с углем. Об их назначении никто не узнает, и они будут ждать нас в условленном месте, а капитанам будет сообщен условный пароль.
