Жюль Верн - Цезарь Каскабель
— Поэтому и слышны были потрескивания, — прибавил Жан. — Очевидно, это происходило оттого, что лед недостаточно окреп.
— Да, это именно так, — ответил ему Сергей Васильевич. — Но есть и еще один признак…
— Какой? — спросил Жан.
— Присутствие такого громадного количества тюленей на островке. Их привел сюда инстинкт. По всей вероятности, они направились к Берингову или к Алеутским островам и почуяли какую-либо перемену. Инстинкт подсказал им, что не следует оставаться на ледяном поле, что готовится, быть может, таяние льда, а может быть, произойдет что-нибудь необычайное в морских глубинах. Во всяком случае, эти млекопитающие торопятся не меньше нас достичь своих лежбищ на Прибыловых островах или Беринговом, и только серьезная причина заставила их остановиться на острове Диомида.
— Итак, ваше мнение, месье Серж?.. — спросил Каскабель.
— Мое мнение — оставаться здесь, пока тюлени не уйдут отсюда, показав нам этим, что можно безопасно пуститься в путь.
— Черт возьми!.. Что за проклятье!
— Ну это еще ничего, отец! — заметил Жан. — Лишь бы нам не пришлось испытать что-нибудь похуже.
— Впрочем, долго это продолжаться не может, — прибавил Сергей Васильевич. — Теперь уже конец октября, и хотя термометр стоит на нуле, это еще не доказывает, что завтра же он упадет на двадцать градусов. Едва подует северный ветер, лед станет крепким, как камень. По зрелом рассуждении, надо, пожалуй, переждать, если только что-нибудь особенное не заставит нас двинуться отсюда.
Итак, было решено, что «Красотка» останется на острове до тех пор, пока сильные морозы не скрепят льда.
Сергей Васильевич и Жан осмотрели в этот день гранитный островок. В окружности он имел около трех километров. Почва его даже летом была совершенно бесплодной. Это была груда скал, и больше ничего. Но если бы когда-нибудь русские или американские инженеры вздумали построить мост, о котором мечтала Корнелия Каскабель, то островок мог бы служить отличной опорой для этого моста.
Прогуливаясь по островку, путешественники остерегались пугать тюленей. Но все-таки было видно, что присутствие людей тревожило этих животных. Громадные самцы пронзительным криком собирали вокруг себя свои многочисленные семейства.
Это враждебное настроение начало беспокоить Сергея Васильевича, особенно, когда он заметил, что животные намерены приблизиться к лагерю. Порознь тюлени совсем не опасны, но было бы трудно, даже невозможно противостоять такой огромной массе, если только они задумают напасть, чтобы изгнать с острова пришельцев. Жан и Сергей Васильевич, очень обеспокоенные, вернулись к месту привала.
День прошел благополучно, только ветер переменился и дул с юго-востока. Заметно было, что готовится сильная буря, быть может, один из тех арктических шквалов, которые продолжаются по нескольку дней. Барометр определенно указывал на бурю.
Ночь наступила довольно тревожная, к тому же к вою ветра примешивались злобные крики тюленей, уже окруживших «Красотку». Лошади испуганно ржали, а Маренго и Ваграм заливались отчаянным лаем. Надо было подняться, поставить поближе Гладиатора и Вермута, чтобы наблюдать за ними, а также зарядить ружья и револьверы. Но Сергей Васильевич советовал стрелять лишь в случае крайней необходимости.
Ночь была очень темная, и так как не было видно ни зги, то зажгли факелы. При свете стало видно, что «Красотку» окружили тысячи тюленей, которые, очевидно, дожидались утра, чтобы напасть на нее.
— Если они на нас нападут, то сопротивление невозможно, — сказал Сергей Васильевич, — и мы рискуем погибнуть.
— Но что же делать? — спросил Жан.
— Надо уехать!
— Когда?
— Сию минуту, — отвечал Сергей Васильевич.
Действительно, он был прав. Опасность была очень серьезна, и необходимо было немедленно уехать. Возможно, что тюлени хотели лишь прогнать докучливых пришельцев и не собирались их преследовать, как только те ступят на ледяное поле. Разогнать животных было невозможно. Что значили два ружья и два револьвера против нескольких тысяч этих животных!
Запрягли лошадей, заперли женщин в повозке, сами стали по обе стороны «Красотки», чтобы в случае надобности защищать ее, и маленький караван двинулся к западу.
Ночь была так темна, что фонари едва освещали дорогу. Буря так и бушевала вокруг. Сверху снег не шел, но ветер, налетая, подхватывал снег, лежащий на земле, крутил его и засыпал им путников. Если бы еще лед был крепок! Но нет! Там и сям слышались зловещие потрескивания, и на поверхности льда начала показываться вода.
Сергей Васильевич и его спутники шли таким образом около часа, трепеща при мысли, что каждую минуту они могут провалиться. Двигаться по заранее определенному направлению теперь было невозможно, хотя Жан старался по возможности придерживаться компаса. К счастью, теперь надо было лишь идти к западу, потому что не было опасности миновать берег, как это могло случиться с островком Диомида. Сибирский берег тянулся на горизонте, километрах в сорока, и нельзя было не заметить его.
Но надо было добраться до этого берега, а для этого первое условие — чтобы лед выдержал тяжесть «Красотки».
Это была не единственная опасность. Каждую минуту повозка рисковала опрокинуться от страшного юго-восточного ветра. Из предосторожности Корнелия, Наполеона и Кайета вышли из своего помещения и пошли с мужчинами, которые поддерживали «Красотку», не давая ей перевернуться. Лошади едва переступали, чувствуя, что почва уходит из-под ног.
26 октября утром, в половине шестого, лошади совсем выбились из сил. Пришлось остановиться среди непроглядной тьмы.
Ураган бушевал еще сильнее, и лед начал колыхаться под ногами.
— Что нам теперь делать? — спросил Жан.
— Надо вернуться на остров! — крикнула Корнелия, тщетно старавшаяся успокоить перепуганную Наполеону.
— Теперь это уже невозможно! — отвечал Сергей Васильевич.
— Почему?.. — спросил Каскабель. — Уж лучше сразиться с тюленями, чем…
— Я повторяю, что вернуться невозможно. Придется ехать против ветра, и наша повозка не выдержит. Ей надо идти по ветру или ее разнесет в щепы.
— Лишь бы только нам не пришлось ее бросить… — сказал Жан.
— Бросить! — вскричал Каскабель. — А что с нами будет без «Красотки»?
— Мы сделаем все, чтобы спасти её, — отвечал Сергей Васильевич. — Да!.. эта повозка — наше спасение, и мы сделаем все, что будет в наших силах…
— Значит, назад вернуться невозможно?.. — спросил Каскабель.
— Нет, надо идти вперед, — отвечал Сергей Васильевич. — Побольше смелости и хладнокровия, и мы достигнем Нуманы!
