Алан Маршалл - Мы такие же люди
- Попробуй! - попросил я.
- Это история про луну и про рыбу. Раньше они не были луной и рыбой; они были два человека. Одного звали Луло - голубая рыба, а другого Нулланди.
Они говорили на языке людей, оба были женатые, и у обоих были дети.
Однажды Луло, голубая рыба, сказал: "Придет день, и я умру. Я знаю, что не буду жить вечно. Я покину жену и детей. Я буду мертв. После смерти нет жизни".
"А я не собираюсь умирать, - сказал Нулланди. - Я не умру никогда. У меня будет короткая смерть, а потом я снова оживу".
"Я не увижу больше ни жены, ни детей, - сказал Луло. - Я умру навсегда".
"А я умру вон там, - ответил ему Нулланди и показал на восток. - Я превращусь в луну и умру ненадолго, а потом снова оживу. Ты говоришь, что умрешь навсегда, - значит; ты умрешь навсегда".
"Все люди, как и я, будут умирать навсегда", - сказал Луло.
"Нет, - сказал Нулланди. - Со всеми случится то же, что и со мной, когда я превращусь в луну. Они умрут ненадолго, а потом снова оживут".
И они превратились в луну и рыбу. И луна умирает ненадолго и снова оживает. А Луло, голубая рыба, умер навсегда, и его кости лежат на берегу.
27. Фред
Каждый день во время отлива женщины Милингимби ищут на обнажившихся скалах и отмелях съедобных моллюсков. Однажды, вскоре после моего приезда, я пошел понаблюдать за ними. Когда я проходил по берегу, ко мне решительным шагом подошел средних лет абориген с живыми глазами и, улыбаясь, сказал:
- Меня зовут Фред. А тебя?
Я сказал ему свое имя, и он его повторил.
- Хочу посмотреть, как женщины собирают моллюсков, - сказал я ему.
Фред пренебрежительно фыркнул. Он был явно невысокого мнения о женщинах.
- Давай поговорим, а? Это гораздо приятнее. Женщины все равно понесут моллюсков мимо нас. Тогда и посмотрим.
Он огляделся вокруг, соображая, куда бы меня посадить, и принес банку из-под керосина. Я сел, а он присел рядом на корточках.
Фред был одет в старые спортивные трусы. В руках он держал ч копьеметалку, хотя копья у него не было. Грудь и плечи пересекали выпуклые шрамы от надрезов.
В поисках темы для разговора я спросил его, что это за шрамы. Он неохотно ответил:
- Мы делаем рубцы, так красивее...
- Как наносят такие рубцы? - спросил я.
Фред ответил скороговоркой, словно это скучная тема для беседы:
- Острым камнем. Потом в надрез втирают золу. Получается красивый шрам.
Фред нетерпеливо махнул рукой, как бы покончив с этим вступлением, и перешел к основному:
- Ты знаешь Америку, а?
Он услышал об Америке от американских летчиков, размещавшихся во время войны неподалеку от миссии Милингимби.
- Я никогда не был в Америке. Америка за океаном.
- Там много курева - "Лаки Страйк", "Кэмел"...
- Много сигарет давали тебе американцы? - спросил я.
- Много. Американцы - все как один настоящие джентльмены. Верно, что Америка очень большая?
- Да. Там живет много людей. У них большие дома, такие высокие, как четыре дерева, поставленные одно на другое.
Мои последние слова едва не изменили отношения Фреда ко мне. Он посмотрел на меня с некоторым сомнением, но когда я его заверил, что говорю правду и у меня в комнате есть снимки таких зданий, то вернул себе его дружеское расположение.
Я попросил его рассказать что-нибудь о своей жизни. Фред сказал:
- Родился я у залива Бокаут. Мой отец и мой дед, все наши старики пришли издалека давно-давно... Моя мать была из одного племени, отец - из другого. Я оставил мать, пошел за отцом. Говорил на языке отца. Теперь говорю иногда на языке матери, иногда на языке отца.
Тут я опять сказал, что хотел бы присоединиться к женщинам, которые ищут моллюсков.
- Женщины! - фыркнул Фред. - От иных женщин - одни неприятности. Болтают да болтают ночи напролет. Мы поедим моллюсков, когда они их наберут.
Фред поднялся. Я пошел с ним к дверям его хижины. Он подбросил дров в костер. По-видимому, мысль о съедобных моллюсках настроила его более миролюбиво по отношению к женщинам. Дожидаясь их возвращения, он сказал:
- У меня жена хорошая, приносит много еды. Я себе сижу, она тащит еду, варит еду. Я ем. Так каждый день. Работать не приходится.
- У тебя только одна жена? - спросил я.
- Две, - мрачно ответил он, оглядываясь по сторонам, словно желая удостовериться, что его никто не слышит. - Мой брат умер, - продолжал он таким тоном, словно брат, умерев, совершил против него преступление. - Я получил его жену. Вот болтунья! Она сейчас в саду.
Позднее я узнал, что первая жена Фреда ужасно ревновала его к своей сопернице. Обе оказались острыми на язык, и в конце концов Фред ожесточился против женщин. Первая жена в избытке снабжала его "женской пищей", а это было для Фреда мерилом в оценке женщин. Вторая жена не отличалась особыми способностями в этой области. Она работала в саду миссии.
Раньше Фред отличался буйным нравом. Когда нарушался порядок в лагере, зачинщиком почти всегда был Фред. Он хорошо говорил на двух диалектах, и его язвительное красноречие частенько приводило врагов в бешенство...
Ныне Фред - ярый защитник обычаев племени, строго порицающий "вольное" поведение молодежи. (Впрочем, такая эволюция не редкость и среди белых.)
Костер разгорелся. По груди Фреда струился пот. Тут я решился задать вопрос, который уже давно собирался выяснить.
- По-твоему, от белых плохо пахнет, Фред?
- Попахивает, - последовал лаконичный ответ.
Поскольку я регулярно принимал душ, то спросил с некоторым чувством самодовольства:
- А от меня пахнет?
- Еще как, - ответил Фред, скривившись.
Первая жена Фреда вернулась с берега. Ее жестянка была полна моллюсков. Она поставила жестянку на огонь, не добавляя воды, и присела на корточки рядом с нами, ожидая, пока ракушки раскроются от пара. К нам подсели дети. Мы молча смотрели на жестянку. Мимо нас прошло четверо аборигенов из зарослей. Они были покрыты пылью и явно утомлены длинной дорогой. На копье, которое нес абориген, шедший впереди, раскачивалась игуана, с копьеметалки свисали две крупные рыбины. Второй мужчина нес на плечах валляби. Двое других несли еще одну игуану и несколько рыб, нанизанных на копье, которое они держали за концы.
Фред посмотрел на них с восхищением и не без зависти.
- Много еды. Хорошие охотники! - сказал он.
Он перевел свой взгляд на жестянку с моллюсками. "Женская еда" явно потеряла для него всякую привлекательность.
Женщина сняла жестянку с огня и вытряхнула содержимое на лист оцинкованного железа. От горки моллюсков поднимался пар.
Фред принялся за моллюсков. Он просовывал большой палец между полуоткрытыми створками раковин и клал содержимое себе на ладонь, затем отбрасывал ракушки ловким движением руки, отработанным долгой практикой.
