Лаврентий Загоскин - Путешествия к американским берегам
Я обращался к туземцам, прося изъяснения виденного мной представления, и получил в ответ: «Почему мы это делаем, сами не знаем; так приняли от стариков. Женщины представляют все наше племя, потому что они родят и мужчин и женщин. Подарки и приношения, которые они делают, это не нам, духам. Мажем posteriorem для того, чтоб показать изобилие кормов, приобретенных нами в прошедшее лето».
Годичные поминки умерших. 17 ноября 1842 года на жиле Агаххляк
За день до празднества в ближайших жилах собрались гости, числом до 70 человек, исключая детей. В день игрушки справлятели поминок ходили на свое кладбище, подновляли памятники и отнесли туда оленью голову с рогами, несколько крашеных калуг и других вещей в память покойников. Ввечеру, когда мы пришли, кажим был полон народу, но глубокое молчание не нарушалось. По числу поминающих семей вокруг ямы огнища, на сошках, горело семь жирников. Действие началось тем, что совершавшие поминки мужчины и женщины, одетые в лучшую свою одежду, принесли вещи, назначенные для раздачи в память своих родственников. Предметы эти состояли в стрелах различных видов, кишечных камлейках, байдарочных лавтаках, веслах и обтяжках, ножах, топориках, кольцах, табаке, церелах217 и других туземных рукоделиях. Каждый поминающий по очереди выкликал громогласно того, кому предназначена была вещь, и подавал ее при общем молчании.
Похороны колошенского тойона
Рисунок И. Вознесенского
По окончании раздачи празднователи поминок разделились на четыре группы по углам кажима: один из приезжих стариков с женщинами-гостями затянул на особый голос рифмованную песню, нарочно для этого случая составленную шаманшей, совершающей поминки. Голос песни был заунывный, в бубны не били. Поминатели, не сходя с мест и не приподнимая ног, в тихой, плавной, размеренной пантомимной пляске представляли души своих родственников. Я забыл на ту пору грубые обычаи дикарей, видел в них людей, и что-то грустное невольно западало в душу.
После пляски, продолжавшейся с четверть часа, поминатели вторично удалились. Еще через четверть часа весь пол кажима заставлен был различными яствами: тут были горы толкуши, целые вареные маклаки, ворохи различной юколы, но что особенно обратило мое внимание, это были небольшие калужки с чистой водой и различными кушаньями. Перед некоторыми из поминающих таких калужек было до пятнадцати. Вскоре все объяснилось. Осмотрясь и найдя в числе присутствующих имя, одинаковое с умершим своим родственником, совершающий поминки подавал ему калужку воды, тот, взяв и обмакнув пальцы, три раза стряхивал капли в сторону в щель пола, приговаривая тихо: «Пейте, наши умершие». Потом когда подавали ему другую калужку с пищей, то, взяв по частице от каждого кушанья, также бросал в подполье с приговором: «Примите, умершие, из запасов наших и помогайте нам тайно в следующее лето», – после чего начал есть сам и потчевать других. Оспа обезлюдила край, и малые калуги наиболее подаваемы были детям. Умильно было смотреть, с каким попечением одна женщина ухаживала за едва начинающим ходить ребенком. По окончании этой церемонии началось общее угощение из больших калуг, потом обыкновенная пляска.
Выше мной объяснено, что некоторые при таких поминках раздают все свое имение. Случается, что на подобное празднество приглашают гостя с самых дальних жил, лишь бы он носил имя поминаемого; одевают его с ног до головы, дарят бобрами, выдрами и всем, что ни есть драгоценнейшего для туземцев.
Празднество в честь морского духа, «югъяк», справляется жителями поморья в течение целого месяца. Приготовление к этому празднеству я видел на жиле Агаххляке, начало в Кикхтагуке, конец в Уналаклике. Здесь представляю свод всей игрушки.
Каждый промышленник в продолжение года из всякого животного, добытого исключительно стрелкою, старается сохранить пузырь: мать с заботливостью прячет все пузыри куличков, мышей и других зверьков, которые застрелены их малолетними детьми. В начале декабря все пузыри надуваются, раскрашиваются различными красками и узорами и вешаются в кажиме. Между ними туземцы размещают разные фантастические фигуры птиц, зверей и рыб. Фигуры эти, как некоторые автоматы-куклы, поводят глазами, кивают головой, хлопают крыльями и прочая, что доказывает способность туземцев к механическим искусствам. Пред ямой огнища ставится кол, обвязанный сухой травой, Cyperoides. Во весь день фигуры не оставляются без движения, а вверху, после обычной пляски, один из туземцев берет несколько обвитой около кола травы и дымом ее окуривает пузыри и фигуры, которые после того до следующего утра оставляются в бездействии, и самый кол отставляется к стороне. Вечером в день настоящего празднества, после обыкновенной пляски перед пузырями, они снимаются и несутся мужчинами в нарочно для того приготовленные проруби. Женщины с зажженными лучинами и оглушительным воем им сопутствуют. Перед прорубью привязываются к пузырям камни, и по опущении их в воду туземцы прислушиваются и смотрят, как и с какой скоростью те пойдут ко дну. По пузырькам и кругам на воде замечают об успехах улова морских зверей на следующее лето.
Вот все, что, собственно, мне удалось заметить из религиозных обрядов туземцев приморья залива Нортона. Настоящее поколение не помнит и не имеет преданий, что было их основанием.
Народ, проживающий в патриархальной простоте, не ведающий существительных господин и слуга, не может считать себя в подчиненности у другого народа, и потому туземцам приморья не приходит в голову обсудить, в зависимости ли они от русских или нет. С 1844 года некоторые из молодежи начали наниматься работниками в Компанию. Достаточно кроткого, отеческого обращения управляющих редутом, чтоб число таких охотников умножалось. Нравственное влияние укореняется исподволь. Распространение христианской веры послужит действительнейшим к тому средством.
Топографические материалы прибрежья северо-западной Америки
В проживание мое в Михайловском редуте в 1842 и 1844 годах я имел свидания с туземцами северного берега залива Нортона и проживающими на острове Укивок. Некоторые из них, и в том числе Утуктак, толмач экспедиции Кашеварова, посещали прибрежье Ледовитого моря до мыса Барро. Сведения, собранные мной о топографии того края, с пользой могут послужить руководством тому, кто первый будет избран для основания сношений наших с племенами, занимающими берега к северу от последнего нашего заселения в Уналаклике. Не ручаюсь, что с показания туземцев я окончательно верно поместил места туземных жил по их географическому положению, но убежден опытом, что путнику весьма важно знать заранее, в каком многолюдстве и при каких пунктах он встретит туземцев: по этому и располагаешь и ходом, и провизией, и бдительностью. К северу от Коцебу-зунда я руководствовался картой, составленной туземцем Утуктаком и проверенной Кашеваровым во время обзора берега Полярного моря в 1838 году.
По берегам значительного полуострова, образуемого заливами Нортона и Коцебу-зунда, обитает многочисленное племя народа канг-юлит, называемого от южных их соплеменников малейг– или налейгмютами, то есть жителями одеяльных юрт. К устройству таких жилищ повело безлесье прибрежья, но внутри полуострова и особенно в южной его стороне, сопредельной заливу Нортона, растет крупный еловый лес, береза, тополь, осина и кустарниками ольха, различных видов тальники, рябина и калина. Тонкая листвень, преимущественно употребляемая туземцами на стрелки и дротики, составляет отрасль меновой торговли между южными и северными малейгмютами.
Южная сторона полуострова изобильно орошена небольшими речками, при устьях которых расположены туземные жилища. Некоторые из них судоходны для байдары: так, по речке Икалихвик туземцы, подымаясь до вершины, перетаскивают свои суда в другую, которая вливается в глубину залива Кавьяк; этот путь они считают кратчайшим и удобнейшим при переходах из залива Головнина к Берингову проливу; в вершины других речек, как-то: Квыгук и Квынхак, туземцы ездят на байдарках для охоты за оленями и бобрами. Первые при наступлении осени, возвращаясь от севера в лесистые места, окружающие северо-восточную часть залива Нортона, добываются во множестве туземцами на плавежах, посредством нарочно устраиваемых загород, близ мест их переправы. Более нежели тысячью шкурами оленей разных сортов малейгмюты снабжают жителей средины и низовья Квихпака. Море с своей стороны представляет им изобильные уловы морских белуг и моржей, жир и шкуры которых, за излишеством в домашнем употреблении, передаются за пушные промыслы улукагмютам и жителям южной части залива Нортона по ценам, которые показаны мной выше.
Малейгмюты, отличаясь от южных своих соплеменников особым наречием, отличны и наружным видом. Охота и торговая деятельность развивают в них телесное сложение и умственные способности, а труд и часто опасности, которым они подвергаются при плаваниях на своих утлых кожаных судах, способствуют к приобретению ловкости, смелости и самоуверенности. Малейгмюта ниже среднего роста я не видал. Все быстры во взгляде и движениях, сметливы и любознательны.
