Жан Беливо - В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком
Сегодня мое беспокойство вызвал другой аспект здешней жизни. Жестокость и агрессия некоторых регионов Азии заставляют меня пересмотреть маршрут. Я намеревался заглянуть в Пакистан, пройдя по древнему Белуджистану, горному району, безжалостно вытоптанному лошадьми. Он как раз граничит с Ираном, Афганистаном и собственно Пакистаном, но в канадском консульстве в Тегеране мне категорически не советовали там появляться. Иранская провинция Систан и Белуджистан, самая нищая на континенте, считается театром вооруженных столкновений между силами иранской армии и различными местными бандформированиями. Они конфликтуют по политическим мотивам, Белуджистан исторически населяют сунниты, которых беспощадно притесняют шииты. Кроме того, именно на этих территориях процветает наркоторговля и располагается транзитный коридор для перевозки героина из Афганистана. Мне советуют отправиться южнее, к порту Бандар-Аббас, откуда я смогу попасть в ОАЭ и в аэропорт Дубай. После Колумбии и Ливии, которых я намеренно избегал, это третья зона конфликтов, вынуждающая меня прервать пешее путешествие и пересесть в самолет. Я так и поступлю скрепя сердце. Жизнь заставит — не так раскорячишься…
В горах в центральной части страны я в очередной раз убеждаюсь, насколько вездесущи наркотики. В Иране проживает огромное число наркоманов, пристрастившихся к героину и опиуму, — от трех до четырех миллионов человек! Опиум, распространенный шире, известен как традиционный наркотик персов, который иногда дают даже младенцам, чтобы успокоить их. Здесь курят терияк, сырой опиум, и делают это везде: на железнодорожных станциях, в магазинах, у ворот караван-сараев… Кто-то «сидит» на нем очень прочно, у других это пристрастие проявляется время от времени. Я припоминаю одного мужчину, которого встретил на улице: он сидел, прислонившись спиной к грязной стене, и нагревал порошок на обычной горелке в маленькой металлической плошке, по мере готовности утрамбовывая его в трубочку и затягиваясь дымом. Взгляд у него был отсутствующий, усталый, бесцветный…
Я спрашиваю себя: что если именно наркотики хотя бы отчасти объясняют и чрезвычайную любезность этих людей, и их апатичность? Однако странная их участь так и остается для меня загадкой. По официальным данным, наркоторговцы базируются на территории Ирана. Но в любой точке земного шара можно добыть любой товар, и цена на него чудесным образом снижается всякий раз, как только народ начинает возмущаться. Аллах велик! Иншалла[95].
Я возвращаюсь на дорогу, ведущую в Савех, и по горным дорогам шагаю вдоль Исфахана. Проведя много дней в пустыне, добираюсь до древней персидской столицы, укрывшейся от любопытных глаз в тени зелени. Меня влекут достопримечательности этой прекрасной туристической мекки. Поли, моя знакомая из Мадрида, у которой я был в гостях два года тому назад, показывает мне самые красивые места в городе, сказочные мечети, сплошь покрытые тонкими фаянсовыми плитками, дивные сады и фонтаны на площади Нахш-е Джахан[96], в которых купаются детишки… В этой приятной атмосфере, томной и миролюбивой, можно забыться на мгновение и решить, что ты попал в Европу, если бы только в городе не мелькали то и дело мрачноватые тени женщин, одетых в темные одежды. И я искренне не понимаю… Что произошло? Как эти образованные люди дошли до такой жизни? Молодежь, которая никогда не бывала в иных землях, жадно впитывает мои рассказы о других странах с трогательным простодушием. В городе Шираз, напротив древней цитадели династии Занд, я случайно встречаю человек десять студентов технологического факультета, и у нас тотчас завязывается живой разговор. «А как там в Канаде?», «А что вы едите?», «У вашей демократии много политических партий? А как это устроено?» Они выслушивают мои ответы с неподдельным интересом, проявляют все больше и больше любознательности, не переставая снимать камерами своих телефонов мою колясочку. Большинство из них никогда в своей жизни не покинут пределов этой страны. И они об этом прекрасно знают. Так что социальные сети и сотовая связь — это их единственный способ отвлечься. Там они обмениваются друг с другом музыкой, видеоклипами, стихами… Они похожи на арестантов, выглядывающих из своих камер. Вокруг них не так уж много объектов, достойных внимания, но все же это лучше, чем просто стены…
Я долго обдумываю этот парадокс. Люди, которые с теплом и любовью отнеслись ко мне и заботились обо мне, разрабатывают ядерное оружие, чтобы уничтожить моих соотечественников. Я представляю Иран, завоеванный наутро целой армией самых обыкновенных людей, и понимаю: иранцы примут их с тем же теплом и открытым сердцем, что и меня. И тогда весь мир вдруг скажет: стоп! Ценности, которые нам дороги, на самом деле так схожи, что у меня есть ощущение, будто я снова попал домой, в родную семью, к моим братьям… А эти «стражи революции» не заслуживают такого народа.
ИранКак громом пораженный
30 октября 2007 — 10 мая 2008
Дубай, Индия
Я застыл в изумлении… Смотрю на сотни, тысячи людей, скопившихся у входа в аэропорт. Здесь царит неописуемый хаос: в кучу свалены чемоданы, а сами пассажиры стоят или сидят прямо на полу и даже перекусывают здесь же, в неярких отблесках походных горелок. Вся эта картина разворачивается передо мной на рассвете, одним ноябрьским утром. Я понимаю, что отчаянно не хочу туда идти: страшно! Как только я высуну нос наружу, толпа проглотит меня с потрохами. Мы только что приземлились в аэропорту Ахмадабада, главного промышленного центра западной Индии, где я намеревался пересесть на поезд до Порбандара, расположенного на берегу Аравийского моря в самой западной части страны. Именно здесь родился Ганди, и отсюда я решил начать свой переход. Но накануне старта нервы не выдержали. Я дарю себе небольшую отсрочку и прячусь в такси, пытаясь побыстрее прийти в себя. Кругом сущий апокалипсис! Без конца сигналят встречные автомобили, грузовики пытаются втиснуться в узенькие лазейки между легковушками, коровами, рикшами, собаками и пешеходами. Они даже не особенно стараются объезжать чумазых детей, которые то и дело выскакивают из толпы индийских красавиц в разноцветных сари и мужчин всевозможных каст. Раз сто у меня останавливается сердце, я жадно глотаю воздух, и тут же мне в нос резко бьет целый букет удушливых запахов — смесь ладана, специй, бытового газа и разлагающегося мусора. Каким-то чудом мы все-таки добираемся до вокзала, никого не сбив по дороге. Наверное, у меня совершенно очумелый вид, потому что водитель такси, озабоченный и внимательный, не только сам выгружает из багажника мою колясочку, но и перепоручает меня сотруднику вокзала с просьбой проводить до перрона. Я с благодарностью цепляюсь за своего провожатого, как за спасительный буй, и пробираюсь через вокзал, забитый народом: судя по внешнему виду людей, здесь ждут поездов не то что часами — днями. Повсюду между тюками, сумками и пакетами со всякой всячиной — нагромождения человеческих тел. Содержимое этих тюков — кожа, ткани, брелоки — вскоре будет распродано в многочисленных лавках и лавчонках по всей стране. Пахнет едой, потом и очистками с кухни, которыми крысы лакомятся прямо у края платформ. Вот наконец и нужный поезд. Мой провожатый подталкивает меня к вагону, а дальше толпа сама вносит меня и доставляет до обшарпанного купе на шестерых, где уже расселось какое-то семейство. При моем появлении все вокруг на мгновение смолкают, а я устраиваюсь на краю банкетки между громадным чемоданом и престарелой бабулей, которая тотчас, улыбаясь во весь рот, принимается доставать откуда-то миски, тарелки и прочую посуду, чтобы накормить всю свою честную компанию. С той же улыбкой она приглашает присоединиться к трапезе и меня. Мало-помалу меня убаюкивают их неторопливые беседы. Спустя семь часов я наконец прибываю в Порбандар и снова окунаюсь в неимоверную толпу с ощущением, что вот-вот утону в густом липком тумане. Неужели этот адский круговорот никогда не закончится? Куда я попал? На какую планету? И куда вдруг исчезла тишина?
Население города — всего один миллион жителей. По индийским меркам и не город вовсе, а так, городишко. Но кажется, что весь этот миллион вповалку живет прямо в сутолоке улиц в самом центре города, почерневшем от гари и автомобильных выхлопов. Немыслимая куча людей, напоминающая грозовое облако, толпится перед старинными стенами, украшенными фресками с изображением Ганди… Отовсюду свисают какие-то кабели… Электрические провода тянутся между стоящими друг напротив друга зданиями. Их фасады залеплены разномастными вывесками и аляповатыми рекламными плакатами. Десятки крошечных лавочек теснятся по краям дороги, а по проезжей части пытаются пробраться пешеходы, локтями расталкивая несущихся мимо рикш, неспешно прогуливающихся коров и велосипедистов, которые тянут за собой внушительные тележки с покупками. Грузовики, раскрашенные в психоделические цвета, украшенные фальшивым жемчугом, медальками и вымпелами, безостановочно едут и беспрестанно сигналят, как истеричные дамочки, на манер: «Всем разойтись, я еду!» Чем дальше я иду, тем больше суета кругом. В шоковом состоянии остановившись на обочине этой сумасшедшей дороги, я оглядываюсь по сторонам с ощущением, что миллионы человеческих биографий, фрагментов удивительных комедий и драм их жизней сейчас сконцентрировались здесь и поглотили меня всего, без остатка. Они проплывают прямо передо мной, пока я стою на углу этой сюрреалистичной улочки. Мне нужен покой, нужна тишина. Надо найти гостиницу. И помощь!
