Жюль Верн - Прекрасный желтый Дунай
— Да, господин Круш, я был бы не прочь, у меня сохранились весьма смутные воспоминания об этом городе…
— Договорились.
— Сколько от Никопола до Рущука?
— Около двадцати лье, мы будем там послезавтра вечером.
Как только забрезжил день, лодка пошла вдоль болгарского берега, и поплавок потянулся вслед за ней.
Возможно, Илья Круш опасался, что его компаньону в конце концов станет скучно. Нужно обладать на редкость уравновешенной натурой, чтобы в течение долгого путешествия в семьсот лье интересоваться превратностями, неожиданностями и радостями такого благородного занятия, как рыбалка.
Но ничего подобного! Господин Егер не скучал ни минуты. В особенности его занимало все, что касалось речной навигации. Илья Круш даже спрашивал себя, не готовит ли его спутник какую-нибудь статью на сей счет и не в этом ли состоит истинная цель его путешествия?..
И, поскольку Илья Круш не удержался и начал задавать своему спутнику наводящие вопросы, тот с улыбкой ответил:
— Да, да, что-то в этом роде.
— Тогда, господин Егер, наше путешествие, надеюсь, будет вам полезно…
— Господин Круш, я уверен, что не потеряю времени зря.
— И вам не кажется, что наше плавание слишком затянулось?
— Ну что вы, господин Круш, в вашем обществе… в вашем обществе!
Наш славный герой был глубоко тронут таким ответом. И, если представится случай, он сумеет доказать не только свою дружбу, но даже преданность господину Егеру!
Два дня потребовалось лодке, чтобы достичь Рущука. Взору путешественников открывалась довольно скучная картина: одни и те же хижины и шалаши, что на валашской стороне, что на болгарской, да еще пограничные посты. Иногда попадались деревни из нескольких домов, над которыми возвышался простой колодезный журавль. С болгарской стороны обрывистый каменистый берег тянулся до самого Рущука.
Как и обещал Илья Круш, плоскодонка подплыла к Рущуку вечером 7 июля. В этом месте река необычайно широка. На валашском берегу, напротив Рущука, посреди безводной равнины расположился город Джурджево. Отсюда проложена дорога на Бухарест, столицу Валахии. Торговля здесь довольно оживленная, она сосредоточена в квартале, где пересекаются кривые, грязные улочки со складами, полными товаров, и кабачками, полными посетителей.
Но господин Егер хотел посетить не Джурджево, а Рущук, чтобы провести там весь следующий день.
Итак, утром, попрощавшись с Ильей Крушем, который занялся своими обычными делами, он ступил на болгарскую землю. Но, прежде чем удалиться, обернулся и сказал компаньону:
— Думаю, вы не откажетесь поужинать со мной?
— Охотно, господин Егер.
— Тогда в пять часов на главной площади…
— В пять часов.
Рущук — город с тридцатью тысячами жителей на правом берегу Дуная. Он относится к провинции Силистра[118], и, следовательно, к европейской части Турции. Это резиденция греческого епископа. Он плохо построен, дурно содержится, телеги, запряженные волами, с трудом пробираются по узким улицам. Большая часть домов выстроена из глины. Здесь много кофеен, торговых складов, базаров, где продаются ткани, шерсть, фрукты, трубки, табак и разного рода снадобья. Над городом возвышается крепость, там и сям виднеются заостренные минареты синагог и мечетей. Единственное здание, достойное тут внимания туриста, — дворец губернатора.
Вероятно, память быстро возвратилась к господину Егеру, так как он, не колеблясь, нашел дорогу к почте. Там он получил письмо из Галаца, с которым немедленно ознакомился.
— Да, — сказал сам себе господин Егер, — пора!
Он спрятал письмо в карман, с час погулял по городу и затем пообедал в той же гостинице, в которой собирался поужинать со своим компаньоном.
Около часу дня он снова пошел гулять по торговому кварталу, где толпились продавцы, покупатели, грузчики. Несколько торговых судов, парусных и паровых, стоявших на якоре или у набережной, занимались погрузкой или разгрузкой товаров.
Здесь около трех часов дня к господину Егеру подошел человек, несомненно болгарин, если судить по костюму и довольно ярко выраженному национальному типу.
Они были явно знакомы, так как не казались удивленными встречей в этом городе, почти на краю Восточной Европы. Господин Егер ознакомил своего собеседника с различными пассажами из полученного письма. Тот, казалось, согласился с услышанным, и, когда они разошлись, господин Егер вновь повторил те же слова:
— Да! Пора!
В пять часов Илья Круш, о чьем пребывании в городе никто не знал, оказался на условленном месте, и господин Егер проводил его в гостиницу. В меню была икра, квашеная капуста, цыпленок со сладким перцем и, разумеется, венгерское вино. Илья Круш отдал должное всем блюдам, а господин Егер, несмотря на свою озабоченность, не отставал от него.
В девять часов они вместе вернулись на лодку, а на следующее утро довольно быстро поплыли вдоль болгарского берега.
В этих местах уже чувствовалось приближение Черного моря. Если бы Дунай шел прямо на восток, он смешался бы с солеными водами уже через сорок лье от Рущука. Но, следуя по сорок четвертой параллели вплоть до городка Чернаводэ, река вдруг резко поворачивает на север и течет далее вдоль молдавской границы. Только в Галаце она вновь заворачивает на восток и сохраняет это направление до самого устья.
На этом участке реки плавание довольно затруднительно, даже опасно, по крайней мере для барж. Тем не менее три из них, вышедшие из Вены одновременно с плоскодонкой, собирались, по-видимому, остановиться в Силистре, самом главном порту на молдавской границе. Они следовали вдоль болгарского берега, стараясь держаться как можно ближе к нему, чтобы быстро найти там убежище в случае ненастья.
Погода явно портилась. Большие косматые тучи, тянувшие за собой по воде огромные клочья тумана, надвигались с востока, напитываясь влагой близкого моря.
Илья Круш с тревогой поглядывал на небо. Он не боялся за свое хрупкое суденышко, поскольку знал, что всегда успеет пристать к берегу. Но плавание может затянуться и, кто знает, не понадобится ли больше времени на последние шестьсот километров, чем на две тысячи, преодоленные от Зигмарингена!
Однако в тот день, 9 июля, остановка не потребовалась, он причалил лишь тогда, когда вечернее солнце скрылось за горизонтом.
Ночь прошла без осложнений. Ветер ослабел на несколько часов, но дождь продолжал лить как из ведра. Пришлось несколько раз вычерпывать воду, скапливавшуюся на дне лодки. Но затем ветер задул с прежней силой, и на рассвете стало ясно, что погода не изменится к лучшему.
