Аркадий Недялков - Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей)
На всякий случай морду лошади мы обмыли спиртом. Глядя на такое расточительство, Юрий даже крякнул. На радостях коня угостили сахаром и поехали дальше.
Мне рассказывали старики узбеки, что кобры не всегда кусают лошадей и коров, а иногда просто отгоняют приблизившихся животных ударами головы. Я относился к их рассказам скептически. Теперь я увидел это своими глазами.
В это утро мы обнаружили еще несколько свежих следов кобр, но змей не поймали. Они успели скрыться в норах грызунов. Возле этих нор Юрий зачем-то поставил вешки.
Вечером мы поехали в Тюя-бугуз. Глубокий овраг с отвесными глинистыми склонами начинался почти от самой КСП. Дно его густо заросло камышом и колючими кустами, обрывистые склоны испещрены десятками нор. Там жили птицы. Когда мы подъехали к оврагу, над нами с писком закружилась разноцветная птичья стая. Мы слезли с коней и присели на краю обрыва. Птицы понемногу успокоились и разлетелись, у них были свои заботы: во всех норках пищали птенцы.
— Идите одни, — сказал нам сержант, — я не могу оставить коней без присмотра. Только очень прошу вас, возвращайтесь до темноты.
Мы с Юрием хотели уже спускаться в овраг, как вдруг наше внимание привлек отчаянный крик птиц. Они роем кружились над противоположной стороной оврага. Не мы были причиной их волнения. На нас птицы внимания не обращали. Они с криком пикировали почти до земли и взмывали вверх, чтобы тут же снова спикировать. С каждой секундой птиц слеталось все больше. Мы переглянулись и ринулись через заросли к этому месту. Когда мы пробили заросли и вышли к обрыву, то увидели, что к одной из норок подбиралась огромная гюрза.
Хозяева норки — две пташки-невелички — порхали возле самой головы змеи. Другие птицы вились чуть подальше и подбадривали их криками и писком, а змея медленно подбиралась к норе.
Юрий рванулся. Я схватил его за руку.
— Стой! Взять гюрзу мы всегда успеем! Посмотрим, что будет дальше!
Гюрза продолжала настойчиво тянуться к отверстию норы. Птицы бестолково орали и суетились вокруг, но не осмеливались напасть на страшного врага.
Змея подбиралась все ближе и ближе. Птичий гвалт, казалось, достиг своего апогея. До норы остался какой-нибудь десяток сантиметров, но для змеи это был самый трудный участок пути. Цепляясь брюшными щитками за малейший выступ обрыва, словно приклеившись к отвесной стене, змея тянулась все выше и выше. Вот она коснулась головой отверстия норы. Еще секунда — она уцепится головой, подтянет тело и скользнет в глубину норки к птичьему гнезду, к беспомощным птенцам.
Юрий инстинктивно напрягся и хотел уже броситься на помощь птенцам, но тут крошечная пташка, трепеща крылышками, подлетела к змее и смело дернула ее за хвост. Потеряв равновесие, гюрза сорвалась с обрыва и полетела вниз. На лету она изогнулась и рванулась в сторону дерзкой птицы, пытаясь схватить ее пастью, но промахнулась.
Мне показалось, что птицы сошли с ума. Они завертелись какой-то бешеной каруселью и заорали так, что у меня заболело в ушах. Настроение птиц передалось Юрию. В диком восторге он что-то вопил и колотил меня рукой по спине. Самоотверженность и отвага птахи, несомненно, заслуживали восхищения, но при чем же тут моя спина? Свое несогласие с Юркиным способом выражения восторга я немедленно высказал вслух. Юрий недоуменно посмотрел на меня и, как мне кажется, в первый момент не понял, о чем я говорю.
Гюрза шлепнулась о землю, несколько секунд полежала неподвижно и… опять полезла вверх по обрыву. Минут через десять она снова достигла норы, и снова та же птица сдернула ее с обрыва. И в третий раз змея полезла к норе. Кто знает, чем бы окончилась ее настойчивость, если бы не вмешались мы. Гюрза очутилась в мешке, а обрыв возле норки Юрий тщательно отшлифовал ножом, чтобы гюрзам не за что было уцепиться.
В этот раз в Тюя-бугузе мы поймали еще две гюрзы. Место нам понравилось, и мы посещали его почти ежедневно. Каждый раз нам удавалось поймать две гюрзы, даже не доходя до конца оврага.
Когда мы ложились спать, Юрий сказал мне:
— Нам сегодня крепко повезло. За один день взяли пару отличных кобр и тройку гюрз!
— Почему повезло? — не согласился я. — Завтра найдем не меньше.
— Гюрз, может быть, и найдем, а кобр навряд ли.
— Так ведь сержант рассказывал…
— Я таких рассказов слышал уже столько, что если бы хоть одна десятая их оправдалась, то на всей южной границе змей уже не было бы. Кобр надо иначе ловить. Те, что нам попались сегодня, — это случайные. А на случай надеяться нельзя.
— А как же быть?
— По следу искать. Ты видел, я сегодня поставил вешки возле тех нор, куда ушли змеи?
— Видел.
— Завтра вечером мы их навестим.
— Копать будем?
— Если хочешь выкопать кобру — запасись экскаватором. Она уходит в норы песчанок, а под землей эти зверьки устраивают столько ходов, что, если их все перекопать, нужно перекидать сотни кубометров земли.
— Что же делать?
— Завтра увидишь. Давай-ка спать.
Весь следующий день мы лазили по Тюя-бугузу, а вечером поехали на такыры. Я вернулся к разговору о ловле кобры. Юрий сначала говорил неохотно, а потом увлекся и рассказал мне свои секреты отлова кобр. Дело оказалось очень сложным. Главная трудность была в том, что ловец кобр должен быть отличным следопытом. Недаром считается, что высшая квалификация ловца змей — это ловец кобр.
Ловец, имеющий опыт отлова других змей, но не знающий секрета отлова кобры, обычно бродит по колониям песчанок в надежде наткнуться на зазевавшуюся змею. Кобра же довольно редкая и очень осторожная змея. В отличие от других змей зрение у нее очень острое. Гораздо чаще она видит ловца раньше, чем ловец замечает ее, и быстро скрывается в ближайшем убежище. За сезон такой ловец берет лишь несколько штук кобр. Способ Юрия был гораздо добычливее, но требовал определенных навыков и большого опыта. Нужно было искать не кобру, а ее след и идти по нему до той норы, в которую ушла кобра. Кобра — сумеречная змея. Она выползает из нор на поверхность земли после захода солнца и «гуляет» до полной темноты. Такие же прогулки совершает она и утром — с рассвета до восхода солнца. Что заставляет змей «прогуливаться», я не знаю и сейчас, после того как мой стаж охоты на змей приближается к десяти годам. Думаю, что этого пока никто не знает. По крайней мере ни в одной книге или статье о змеях я не нашел объяснения этим прогулкам.
Выследив жилую нору кобры, ловец отмечает ее вешкой или флажком (для того чтобы потом нору легче было найти) и вечером (или утром) приходит, садится и ждет: может быть, кобра соизволит выйти на прогулку. Если кобра выходит, то обычно попадает в мешок ловца, если нет — ловец будет приходить к этой норе до тех пор, пока не возьмет змею или не убедится в том, что змея из норы ушла.
