Путешествие в Московию 1664-1665 - Николаас Витсен
15 марта.
На следующий день, когда пришли приставы, я просил разрешения снаружи осмотреть железные рудники. Они ответили, что это не маленькое дело, но при случае доложат об этом царю. Насколько ревнивы эти люди, ведь все эти рудники открыты и обрабатываются иноземцами.
Когда они услышали, что у меня в комнате были гости, они сказали мне: "Ну, Николай Корнельевич, как это вы так жадны, что и нас не пригласили?" И это всерьез! Какая вежливость! Я, едва зная, что на это ответить, извинился, якобы думал, что у них пост, но что я всегда готов накрыть стол для них у себя в комнате, когда только они пожелают.
17 марта.
17-го здесь руками палача были казнены примерно 120 человек, кроме тех, которые кнутом или иначе были наказаны. Одного, я видел, сожгли заживо. Это был монах, который обокрал свой монастырь, и, как русские сказали, он и колдовал своим крестом. Здесь был сложен костер в виде домика из квадратно уложенных друг на друга бревен; вокруг и внутри "домика" полно соломы, примерно на два фута высоты. Страдалец влез туда наверх сам, свободно, ничем не связанный, перекрестился на все четыре стороны и сказал присутствующим — "прости" (прощайте). Затем палач поднял одну или две балки, и монах прыгнул внутрь, а над его головой сдвинули балки. Как только палач слез, зажгли солому с четырех сторон одновременно, так что "домик" сразу вспыхнул. Монах крикнул только раза два, заметался в огне и задохнулся от дыма. Это было ужасно, через щели видны были муки страдальца. Размер этого "домика" был примерно 12 футов в квадрате, немного выше человеческого роста.
На том же месте у двух-трех человек были отрублены руки и ноги, а затем голова. Одни потеряли руки, другие — ступни; жуткое зрелище. Ничем не связанные, они ложатся на землю и кладут голову, руки или ноги на два бревна. Затем подходит палач с маленьким топориком и отрубает сперва руки и ноги, а затем голову. Тот, кто читает приговор, это простой писец, он стоит на скамье, без всякого караула и стражи. Здесь же прибавилось еще третье исполнение [приговора]: одного человека повесили на высокой виселице. Как покорно подымаются эти люди, когда их собираются пожаловать петлей! Все не связаны, сами идут наверх к палачу, который набрасывает им на шею толстую лубяную петлю и, после взаимного целования, вздергивает их. Не успеешь оглянуться, и дух уже вон, без всякого труда палача. Они крестятся, пока руки двигаются. В другом месте я видел еще двоих повешенных, у которых отрубленные руки и ноги были пригвождены к виселице. Еще в одном месте женщине вырезали язык. В общем, то здесь, то там вешали, обезглавливали и т.д. Кнутом бьют, прогоняя по улице. Странно происходит тут правосудие: люди едва за два часа до смерти узнают, что умрут. Потом приходит поп, который их кое-как благословляет, с ним же они едут в санях к месту казни. Приговоренный держит в руке горящую свечу; каждый, кто хочет дать милостыню, покупает ему у священника восковую свечку. Когда он уже мертв, эти свечки горят для него, затем их гасят и собирают. Кто хочет, бросает на тело один-два пятака для жены и детей; пока я стоял около виселицы, пришел ребенок повешенного просить милостыню. Да, жены и дети часто наблюдают это правосудие.
Эшафотов здесь не употребляют, только скамьи, на которых стоит писец с двумя помощниками, и перед ними без особого труда происходит казнь прямо на улице. Мертвые тела бросают в ямы за городом, где раз в год над ними служат панихиду и поминают их.
Еще одну женщину осудили быть заживо закопанной в землю. Она была виновна в смерти мужа, и таково было наказание за это. Напротив, того, кто сломает жене шею, даже не бьют кнутом. Наказания преступников здесь очень жестокие и неправомерные: нюхателям табака разрезают ноздри, пьющих вино и покупающих его из запретных [не казенных] кабаков бьют кнутом. Кто описку сделает в титуле царя, хотя бы в одной букве, того лишают руки. Кто неуважительно прикоснется к иконе, лишается жизни или ссылается, если это русский, а немца либо лишают жизни, либо обязывают совершить обряд перекрещения. Кто стрелял в ворону, сидящую на крыше церкви, того бьют кнутом. Кто-то стрелял вблизи помещения царя, это стоило ему правой руки и левой ступни. За разные преступления лишают человека глаза, носа или уха, разрезают щеки или лоб. Должников бьют по голеням. Кроме того, что сжигают людей, их бросают живых и связанных в огонь для пытки и оттуда вынимают. Кто имел дело с коровой, того привязывают к ее рогам за мужской член и так кнутом гонят по улицам. Самое обычное наказание — это ссылка в Сибирь, куда попадают тысячи. Если муж совершает преступление, за которое его ссылают, то жена и дети должны отправиться с ним.
В тот же день, когда происходила эта трагедия, один изверг из нашей свиты отрубил, тоже одному из наших, нос, так что тот висел, держась только за маленький кусочек кожи.
17-го посол вызвал приставов очень рано и просил доложить, что считал бы несправедливым, если англичанам возобновят привилегию, против нас направленную, по которой только они могут вывозить вар [деготь для судостроения]. Эту просьбу в письменном виде они взяли с собой, чтобы передать царю. После полудня они вернулись с известием, чтобы посол приготовился завтра попрощаться с царем. Это звучало странно для ушей посла, так как он еще не получил ответа на свои предложения. "Это вы можете получить потом", — сказали они. Посол спросил пристава, на каком языке будет получен ответ и, если на русском, то потребуется время для перевода. И еще сказал, что нигде в мире так не обращаются с послами, что это против всякого разума и справедливости, что он чувствовал себя во власти царя, но чтобы пристав знал, что посол прислан от суверенного государства, которое он представлял. Пристав сказал: "И не гневите нашего царя". Они, видно, были очень недовольны тем, что посол так резко отказал им в просьбе о посредничестве; князь Юрий Алексеевич Долгорукий[212] поэтому и сказал: "Зачем нам дольше задерживать посла? Он получит наш ответ на свои письма, раз он нам так резко отказал", и т.д.
18 марта.
Пристав пришел сказать, чтобы
