Григорий Тёмкин - Удивительные донумы
1 сентября 1983 года вечернюю тишину над древним театром разорвал яростный лязг металла, бьющего о металл; вспыхнули прожекторы, освещая сцену. На античных подмостках дрались люди — не на жизнь, а на смерть.
Каменные колонны вокруг амфитеатра очнулись от сонного оцепенения и недоверчиво вглядывались в развевавшиеся туники, сверкавшие диски щитов, трезубец ретиария: неужели снова убийство на потеху публике, стоны умирающих рабов, кровь на изъеденные временем плиты? Гладиатор, стройный, мускулистый, поверг наземь последнего своего противника, приставил к его груди широкий фракийский меч, выжидающе посмотрел на трибуны. И многотысячный зал взорвался аплодисментами.
Проходил ежегодный Фестиваль культуры и искусства в Бусре. Артисты Ленинградского театра оперы и балета имени Кирова давали сцены из балета А. Хачатуряна «Спартак». Рукоплескали зрители. По ступенчатым рядам амфитеатра металось, в растерянности после двухтысячелетней спячки, разбуженное эхо.
Хотя Бусра — главная цель нашего путешествия на юг, на обратном пути необходимо посетить хотя бы еще одно из трех уникальных исторических мест сирийского Хаурана. Если мы решим возвращаться через город Эс-Сувейду, центр одноименного губернаторства Сирии, то нельзя не заехать в Канават, лежащий от Сувейды всего в 8 километрах на северо-восток.
Поселок, утопающий в зелени садов и виноградников, являет собой место, где седая старина и день сегодняшний перемешались в самом буквальном смысле: то тут, то там замечаешь встроенные в дома канаватцев тесаные каменные блоки со следами латинских надписей; подлинные античные колонны, поддерживающие утлые фанерные крыши сараев; стариков друзов, чинно беседующих, сидя на обломках резных архитравов.
В древности именуемый Кенат, Каната у набатеев и римлян, Канават на протяжении многих лет являлся одним из важнейших городов Хаурана, а с I века до н. э. и до конца II века н. э. — одним из основных торговых центров Заиорданья. Напоминания об этом далеком и славном прошлом Канавата встречаются повсюду.
При въезде в поселок со стороны Сувейды, слева в низине, среди тутовника и фруктовых деревьев стоит колоннада храма Гелиоса, построенного во II веке. Центральная площадь поселка, судя по булыжникам древней мостовой, совпадает с древнегреческой агорой. Улица, поднимающаяся вверх по склону, ведет к интереснейшему сооружению — храму Зевса, рядом с которым выстроились шесть стройных колонн с хорошо сохранившимися антаблементами. На самой высокой точке Канавата расположилась монументальная группа, известная как «сераль»: сооружение, часть руин которого, несомненно, работа римских архитекторов, а часть — великолепные образчики византийского зодчества IV–V веков. На правом склоне сохранились развалины небольшою театра, водопровода, нескольких домов и башен римской эпохи.
Иногда в Канавате можно встретить человека, который, обливаясь потом, ворочает каменные глыбы развалин — но это, увы, не реставратор, а заурядный «коллекционер», задумавший украсить свой сад подлинной древностью. Чтобы обезопасить от подобных любителей античности хотя бы самый ценный памятник Канавата — сераль, — его стены обнесены высокой металлической оградой. Не слишком красиво, но зато надежно.
Туристский маршрут Буера — Сувейда — Дамаск обязательно проходит через Шехбу — на первый взгляд ничем не примечательный поселок. Первый взгляд, как обычно и бывает, — ошибочный. В Шехбе, скромной деревушке на окраине Сирии, родился не кто иной, как римский император Филипп Араб, правивший с 244 по 249 год.
И августейшим особам не чужда сентиментальность: Филипп не забыл родную деревню, вымостил там две широкие, перпендикулярные друг другу улицы, на месте пересечения поставил тетрапилон со сводом, построил дворец, храм, театр, терму. А Шехбу — теперь уже не деревню, а нарядный, процветающий городок — без ложной скромности переименовал в Филиппополис. На юго-восточной окраине Шехбы (с уходом Филиппа ушло и новое имя) имеется крохотный музей, поставленный на превосходных мозаичных полах, которые археологи обнаружили при раскопках одной богатой римской виллы.
Юг Сирии с Дамаском связывают две основные дороги — одна через Сувейду, другая через Деръа. Достопримечательности первой нам уже знакомы — это Канават и Шехба. Вторая же ведет к одному из живописнейших, а может, и самому живописному месту во всей Сирии — поселку Эш-Шалялят.
Название, которое в переводе с арабского означает «пороги», не обманывает: всего лишь в десятке километров от Деръа лежит каньон реки Ярмук, в которую один за другим впадают три притока. Впрочем, «впадают» — не то слово; они скорее падают с высоты около 300 метров с почти вертикальной каменной стены каньона, образуя самые настоящие водопады. Особенно они впечатляют весной, в период паводка: тугие струи несутся вниз с головокружительной высоты, с ревом разбиваясь о камни, рассыпаются радужными брызгами и вновь собираются в струи, чтобы гулко ворваться в спокойные, неторопливые воды Ярмука.
Это феерическое зрелище дополняют древние развалины: арабский замок на левом берегу Ярмука, виадук далеко внизу, в долине, построенный еще римлянами почти две тысячи лет назад и после минимальной реконструкции превращенный в железнодорожный мост. А напротив замка, там, где ревет самый большой водопад, на противоположном берегу видны остатки римских ирригационных сооружений, тянущихся по всей круче от самого верха. Специалисты считают, что здесь стояла система водоподъемных колес: используя мощь водопада, колеса отводили его струи в сторону, поднимали наверх и подавали воду на поля и виноградники.
Окрестности аш-Шалялят — излюбленное место отдыха жителей юга Сирии, да и дамаскинцев тоже.
Путешествие на север
Северное шоссе гладкой, блестящей лентой стелется под колеса автомобиля, заставляя забыть о времени, скорости, расстояниях, прокручивая за окном, словно ленту экзотического фильма, белокаменные поселки с высокими, стройными минаретами; деревни с глиняными конусообразными крышами жилищ (в такой мазанке-конусе благодаря свойствам глины и системе вентиляционных отверстий прохладнее, чем снаружи); современные, несмотря на преклонный возраст в несколько тысяч лет, города в зелени тополей, тамарисков, олеандров. Мелькают названия: Дума, Кутайфе, Набк, Хомс, Растай, Хама… Большинство путешественников, убаюканные шелестом колес по ровному асфальту, проносятся дальше на север, к одному из красивейших сирийских городов — Алеппо. Но мы километрах в тридцати за Хамой, в деревне Хан-Шейхун, свернем налево и не более чем через полчаса окажемся на ровном базальтовом плато, посреди развалин, обступающих дорогу с обеих сторон, — каменных тесаных блоков, остатков стен с изящными портиками над дверными проемами. Еще несколько сот метров — и современная дорога пересекает древнюю улицу, обрамленную величественными колоннадами.
