Ольга Погожева - Турист
Я не мог не согласиться с Маркусом. Дьявол, если бы он тогда не засунул в мой карман свой номер — где бы я сейчас был? Я раньше никогда не терял сознания. Стало стыдно и гадко. Как я оказался в таком положении?
Я медленно выдохнул, не решаясь заговорить. Мысли нахлынули с прежней силой. Меня неделю не было на работе — точнее, на работах. Я не знал, как отреагировала бы на мое появление Кира, но даже не хотел думать о том, с чем мне придется встретиться в клубе. А мне придется, я каким-то образом чувствовал это. Амели оказалась права — мне не дадут уйти. После того, как меня сделали частью команды, после того, как я пробыл в доме у Меркадо, которого так сильно ненавидел Джулес. Будут вопросы, на которые мне придется отвечать.
— Теперь ответь на свой первый вопрос, — услышал я голос кубинца. — Расскажи мне.
Не поднимая глаз, я рассказал. Я рассказал всё, начиная от случившегося с Хорхе, и заканчивая тем, что произошло на свалке. То, что было затем, я помнил сумбурно, и рассказал приблизительно так же, включая визг тормозов над ухом — последний звук из сознательного мира. Маркус слушал молча. Когда я закончил, он посмотрел на меня — я не видел, но чувствовал — и усмехнулся.
— Сикейрос вовремя смотался из города, — только и сказал он, и я поднял взгляд. Кубинец будто не слышал моего взволнованного, дрожащего голоса; казалось, ему было глубоко плевать на то, что я рассказал.
— Что мне теперь делать, Маркус? — спросил я.
— Я тебе не отец, ниньо, — хмыкнул бородач. — Делай, что считаешь нужным.
Я не мог поверить своим ушам. Кубинец издевался надо мной!
— Какого черта, Марк, — не сдержался я, — какого черта! Я уже делал то, что не считал нужным, делал то, чего не должен был делать, и не потому, что это мне так хотелось! Тогда… я не могу поверить в то, что я стал… Господи, Марк, я же… я же не убийца… — голос сорвался достаточно быстро. Я отвернулся.
— Послушай, ниньо, — я молчал, пытаясь проглотить предательский ком в горле, — я не могу тебе помочь. Не сейчас. У нас своя территория, у них — своя. Они не трогают нас, пока мы не трогаем их. Я могу посоветовать тебе только то, что ты уже слышал от своей подруги: веди себя спокойно. Когда придет время, беги домой. Вот и всё, ниньо. Сандерсон не так силен, чтобы искать тебя в России.
— В Украине.
— Что?
— В Украине, — я уже почти успокоился. Я по-прежнему переживал тот ужас, который испытал, стреляя в человека, и любое проявление внешнего мира отвлекало меня от выматывающих мыслей. Ровный, приглушенный, твердый голос кубинца вселял в меня уверенность. Что-то было в Маркусе почти отцовское, несмотря на то, что он говорил. — Я из Одессы. Это город в Украине.
— Там тоже не найдет, — Меркадо усмехнулся, протягивая мне один пирожок. Уступая животному инстинкту, я взял пирожок и вгрызся в него без единого звука. Наверное, это было забавным зрелищем со стороны, потому что Маркус неожиданно рассмеялся. Я никогда раньше не слышал, как он смеется, и в первый миг его смех мне напомнил рокочущие звуки надвигающегося шторма.
— Главное, веди себя тихо, ниньо, — успокоившись, серьезно сказал Марк. — А там как повезет.
Я ушел от них на следующее утро. Все деньги и документы, которые я спрятал в потайном кармане куртки, остались на месте, что порадовало. Но все мои вещи остались в квартире, куда я с уверенностью и направился.
Первым сюрпризом стал замок на двери. В подъезд я зашел без проблем, компании Даниэля и Джулеса у порога не было, Керни ещё спал, а вот у двери квартиры возникла заминка. Я, наверное, минут десять как болван пытался вскрыть бесполезным ключом новый замок, пока недоумение медленно не переросло в раздражение. Злобно пнув стену, я отправился наверх, к хозяину дома.
Салливан не открывал минут пять, но я знал, что он дома. Этот вонючий старик на моей памяти ещё ни разу днем не покидал своей квартиры, и я собирался достать его так или иначе.
— Какого хре…
— Где мои вещи, Салливан?!
На секунду он даже остолбенел. Насколько мне было известно, на него не решался кричать даже Джулес. Мне было всё равно.
— Да ты… охренел, русский! — старик быстро вышел из ступора. — Ты пропал на неделю, все думали, ты сдох! Джулес, твой долбаный друг-мулат, уже достал меня своими допросами! Да не знаю я, где тебя можно найти! И мне плевать! Что прикажешь делать — ждать, пока ты явишься обратно, мать твою?! А если бы ты не явился? Мне некогда разбираться, у меня много тех, кому нужен угол! А ты и Сикейрос — два неблагодарных уб…
Я сделал шаг вперед, он — инстинктивно — назад, поперхнувшись недосказанным ругательством.
— Где мои вещи? — медленно и раздельно спросил я.
— Мать твою, русский…
— Хорошо, — сказал я, отпихнул его с дороги, и захлопнул за собой дверь.
Теперь мы были в его квартире вдвоем. Я молча обошел изумленного хозяина, и принялся методично вытаскивать полки со шмотками из всех шкафов, которые попадались мне на пути. Я не знаю, что я искал — ключи от прежней квартиры или намек на принадлежавшие мне вещи — но, может быть, я просто ждал реакции. Которая не замедлила последовать.
— Какого хрена ты творишь, кретин?! — завопил Салливан, пытаясь оттащить меня от очередного ящика. — Пошел вон из моего дома, ублюдок!
Я был после болезни, и ещё плохо держался на ногах, но у него не получилось даже сдвинуть меня с места. Тогда он с проклятиями выбежал из комнаты куда-то в смежное помещение.
— А ну пошел вон отсюда! — зарычал Салливан, снова вбегая в комнату. В руках он держал помповое ружье. — Убью нахрен!!!
Я обернулся, мельком посмотрел на обращенное в мою сторону оружие в дрожащих от ярости руках Салливана, его белое, перекошенное лицо, и усмехнулся. Мне не пришлось даже делать шаг в его сторону — я всего лишь выбросил одну руку вперед, хватаясь за дуло, и резко потянул в сторону. Раздался выстрел.
Какое-то время мы стояли неподвижно, я — сжимая в руке ружье, он — вылупившись на осыпавшееся в раме зеркало. Я думал о том, что этот выстрел совсем не был похож на тот, которым был убит чернокожий парень. Громкий, отвратительно громкий, да ещё и этот звон от разбитого зеркала…
О чем думал Салливан, я не знал. Может, о том, что стрелять нужно было раньше, тогда бы он в меня точно попал. А может, о том, что он не ошибся, увидев меня в первый раз: как и предыдущий русский постоялец, я всё-таки доставил ему проблемы. По крайней мере, он точно не ожидал, что я стану хвататься за дуло. Не думая, я поднял ружье, направляя его на хозяина дома.
— Ну? — тихо спросил я.
Старик вздрогнул, поднимая руки вверх. Это, кстати, удивительное чувство, то, когда ты держишь в руках оружие. Оно дарит неповторимую иллюзию власти, пьянит, переносит в другую реальность, дает другие приоритеты. От парней в «Потерянном рае» я слышал, что им это нравится. Держать человека на прицеле, видеть его страх, чувствовать себя хозяином его жизни. Не знаю, мне не понравилось. Салливан задрожал так, будто и в самом деле думал, что я его убью. У меня возникло странное чувство, мое сознание почти раздвоилось. Одна его часть продолжала играть комедию, вторая — удивлялась тому, как легко это у меня получается. Так, будто я всю жизнь этим занимался. На самом деле я никогда не смог бы — даже Салливана, даже Сандерсона. О Спруте я просто старался не думать.
