Дмитрий Скалон - Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году
На нем был белый с голубыми полосами халат, коричневая абаия и такого же цвета кефиэ – все сильно затаскано
Торжественно спокойная, по временам бурная и величественная природа пустыни отражается на ее обитателях. Пешком, или сидя, бедуин спокоен, серьезен и медлен в своих движениях. Зато на коне он ловок, увертлив, энергичен и быстр как вихрь, свободно прорезающий вдоль и поперек необозримые степи.
Пока мы взаимно рассматривали друг друга, пришли два негра и подали кофе и шербет. Потом принесли огромные медные блюда, более аршина в диаметре. На них был горою наложен рис с кусочками баранины и какою-то зеленью, которую я сначала принял за лук, но потом увидел, что это пряное растение, собираемое в степи. Сам шейх принес в кожаном мешке левантыши[17] (у евреев маца, опресноки) и разложил их вокруг блюда и пред нами, как салфетки. Мы стали есть руками, закусывая одним концом от левантыша и вытирая пальцы другим. Не знаю чему приписать, голоду ли, или оригинальности угощения и сервировки, только я ел с большим удовольствием и аппетитом. Надо отдать справедливость, рис был отлично приготовлен, рассыпчат и жирен; баранина нежна и без всякого запаха или постороннего вкуса, а зелень придавала всему приятный аромат. Вместо вина и воды подали верблюжье молоко. Оно жирнее коровьего, гуще и имеет соленый вкус. Как будто возмещая недостаток соли в степи, заботливая мать-природа достаточно посолила главное питье бедуинов. Десерт составили виноград и сочные арбузы.
Отдохнув таким образом часа полтора, Его Высочество пошел осматривать лошадей. Хороших, в смысле кровности и годности в производители, совсем не было. Всех лучше была гнедая кобыла, на которой шейх встретил Великого Князя, а при прощании просил принять ее на память. Мне говорили, что лучшие лошади, вероятно, были спрятаны, так как генерал-губернатор и некоторые из сопровождавших Великого Князя пашей содержат конные заводы и не прочь украсить их хорошим приобретением, а шейх Магомет-Духи находится в постоянных с ними сношениях и даже отчасти в зависимости, потому что промышляет со своим племенем конвоированием большого каравана, ежегодно отправляющегося в Мекку.
Его Высочество отдарил шейха несколькими серебряными вещами и дорогою абаией, которая особенно ценится бедуинами и изображает нечто вроде наших почетных отличий и орденов, а его сыну подарил револьвер. На прощание Великий Князь устроил скачку, назначив призы. Бедуины не имеют никакого понятия о скачке на короткое расстояние. Они поскакали без оглядки, и Его Высочество предоставил шейху определить победителей.
Глава XII
Древность Дамаска. – Отъезд. – Сааса. – Римская дорога. – Конейтра. – Пустыня Хаурана. – Мнимое нападение бедуинов. – Долина Иордана. – Нападение на наш завтрак. – Джесер-Бенат-Эл-Якуб. – Иордан. – Сабех или Танец сабель. – Пляска курдов
Возвращаясь в Дамаск, мы поехали другою дорогой и опять сбивались с пути. Я с наслаждением сел в коляску и любовался садами, с прелестными экземплярами орехового дерева и платанов, которые как бы соперничали между собою в величине, разветвлении и богатстве зелени. Не доезжая города, мы остановились у фонтана, устроенного под тенью подобных же вековых деревьев, и напились чистой свежей воды.
У магометан издавна существует прекрасный обычай устраивать водопроводы и фонтаны в память какого-либо события, по обету, или ради доброго дела. И должно сознаться, они достигают цели, потому что всякий невольно помянет добрым словом этих общественных благотворителей, когда освежится и утолит свою жажду у построенных ими фонтанов.
По городу пришлось опять ехать верхом, возбуждая любопытство и толки среди жителей, отдыхавших у кофеен; а кофеен в Дамаске с харчевнями около 400. Как на всем Востоке, в них собираются после 4 часов вечера отдохнуть от дневных трудов, послушать новости дня или рассказы сказочников; при этом курят трубки и наргиле (кальян), прихлебывая кофе из крошечной чашечки, в виде яичной скорлупы.
Возвратясь домой, мы обедали с Абд-эль-Кадером и несколькими пашами, которые участвовали с нами в поездке к бедуинам. За столом я сидел наискось против эмира Абд-эль-Кадера. Его лицо, важная осанка, мужественный взгляд преисполнены ума, достоинства, благородства и приветливости. Это тип восточного рыцаря. Таким я представляю себе Саладина.
После обеда я лег на диван против фонтана. Завтра мы идем в Иерусалим. При благоприятных условиях наш караван может совершить этот путь в десять дней, а потому, ввиду предстоящих трудов, я позволил себе полениться. Лежа на диване, разговаривая с товарищами, я мысленно припоминал историю Дамаска. Восточные писатели утверждают, что на том месте, где теперь стоит город, был первоначально земной рай. На горе Касьюн, к которой примыкает посад Салахиэ с 20 000 населением, по преданию Каин убил Авеля. Могилу его, равно как могилу Ноя, показывают около города. Во времена Авраама, Дамаск уже был значительным городом. Время же его основания неизвестно. Переходя из рук в руки, истребляемый несколько раз пожарами, он постоянно возрождался из пепла, среди чудных садов, сила растительности которых, должно быть, главным образом, и поддерживала его существование. Братья и однолетки Дамаска – Вавилон, Нинивия, Мемфис, Фивы и пр., все лежат в развалинах и занесены песком и землею, а Дамаск до сих пор живет, и по своей торговле и производительности занимает даже видное место между городами Востока. В VII столетии, при калифах из дома Омаядов, он был столицей Востока, а владение его простиралось от Оксуса и Инда до Атлантического океана.
Я упоминал уже, что в Дамаске не сохранилось памятников глубокой старины; живым свидетельством его прошлого является разноплеменность его населения, состоящего из сирийцев, иудеев, армян, греков, арабов, турок и пр. Кажется, что всякая народность, когда-либо господствовавшая в нем, и поныне имеет здесь своих представителей. Что же касается христианских сект, то их не перечтешь: сирийцы, несториане, марониты, мельхиты, православные, униаты, армяне-католики, армяне-грегориане, протестанты и пр. и пр. и пр.
После чаю, по предложению любезного хозяина, я пошел в баню. Она была весьма роскошно устроена в одном углу двора, в подвальном этаже, конечно, вся из мрамора, с тремя отделениями.
Из Дамаска мы выступили в 9 часов утра; по пути Его Высочество заехал в православную церковь Св. Николая. В Дамаске есть две православные церкви: Пресвятой Девы Марии и Святого Николая, построенные еще до распространения магометанства. Давка была так велика, что я не слез с коня, а поехал, с несколькими товарищами, вперед. Несмотря на достаточное число собак, исполняющих должность мусорщиков, вонь и грязь в некоторых улицах были нестерпимы, и мы обрадовались, когда вышли на широкую улицу, построенную и шоссированную Французским обществом. По сторонам ее тянутся различные лавки; амбары со сводчатыми помещениями, в которых лежит сваленый кучами зерновой хлеб; бани с вывешенным для просушки бельем; кофейни с галереями, впереди обширной горницы, обставленной диванами, на которых сидят, прихлебывая кофе и куря трубки, арабы. Несколько, так сказать, миниатюрных мечетей, раскрашенных цветными узорами, разнообразят и без того красивую улицу. Между ними одна отличается богатством фантазии своего строителя и замечательно грациозным четырехугольным минаретом. На одном повороте улицы, у ворот кладбища, мы встретили похоронную процессию, предшествуемую рядом убогих, слепых и наемных плакальщиц. Кладбище отличалось совершенным отсутствием зелени; памятники имели вид продолговатой сводчатой гробницы, выведенной из кирпича с двумя вертикально поставленными в головах и ногах досками, а на некоторых могилах возвышаются небольшие часовни с куполом. На улице было большое движение: караваны шли с тяжестями; нехотя тащились ослики, навьюченные углем; проезжали всадники, бедуины; в одном месте строили дом; рабочие, наполовину голые или в одних рубашках, таскали кирпичи, тесали камни, выводили стены и напоминали картины, на которых изображают построение древних храмов и городских стен.
