Джереми Паксман - "Англия: Портрет народа"
Балладу XVIII века о «викарии из Брея», менявшего верования в зависимости от того, кто занимает трон:
И буду сей блюсти закон
До самой смерти я, сэр,
И кто б ни сел на царский трон, —
Викарий в Брее — я, сэр! —
обычно приводят в насмешку над церковью. Однако на деле именно в балансировании между двумя противоположностями и заключен истинный дух англиканства. Его последователи находят нечто абсолютно восхитительное в его отказе занять ту или иную крайнюю позицию. «Via media[24] — вот в чем дух англиканской церкви, — писал о XVI веке поэт Томас Стернз Элиот. — В своем неизменном поиске золотой середины между папством и пресвитерианской церковью английская церковь при Елизавете стала в каком-то смысле воплощением самого возвышенного духа Англии того времени».
Бывший архиепископ Кентерберийский, доктор Роберт Рунси видел в неопределенности, за которую осуждают англиканскую церковь, ее силу. «В христианстве есть другие церкви, которые гордятся отсутствием неопределенности — будь то в учении, руководящей роли или едином толковании Евангелия. В противоположность им англиканское вероисповедание есть синтез, а синтез неизбежно объединяет тезис и антитезис».
Выражаясь более цинично, можно было бы предположить, что именно от англиканской церкви у англичан такое необычное свойство считать, что они могут поступать и так, и этак. Способность к лицемерию у этого народа, всегда любившего заявлять, что англичане — народ прямой, просто поражает. Возьмем, к примеру, вопрос об аборте. Через тридцать лет после легализации аборта в Соединенных Штатах вопрос этот оставался источником гневных, а иногда и бурных конфронтаций по всей стране на ступеньках клиник, где их делают. В Англии не то чтобы подходят к этому вопросу менее этично, просто никто не хочет поднимать шума по этому поводу. Англичане знают, что аборты приняли в стране ошеломляющие масштабы: 177 225 случаев в 1996 году, то есть один уничтоженный плод на каждых четверых новорожденных. В данном вопросе точно есть и «тезис» и «антитезис». Но англичане просто предпочитают этого не замечать.
Верным пониманием отличался премьер-министр XIX века лорд Мельбурн. Сетуя однажды на свою обязанность назначать епископов англиканской церкви, он сказал: «Черт бы побрал все это, еще один епископ умер: воистину я считаю, они умирают, дабы досадить мне». Он также заметил, что «дело принимает скверный оборот, если религии дозволяется вторгаться в сферу личной жизни».
Во время Второй мировой войны у кого-то на Би-би-си возникла идея пригласить группу писателей, чтобы записать серию радиобесед для поднятия боевого духа, которые потом предполагалось передавать по радиостанции «Эмпайр сервис» для войск, разбросанных по всему миру. В этом приняли участие Дж. Б. Пристли, Сомерсет Моэм, Хью Уолпол и Филипп Гиббс, а также забытая теперь многими писательница Клеменс Дейн. Этот псевдоним по названию церкви Сент-Клемент-Дейнс на Стрэнд, где она жила, взяла себе за двадцать пять лет до того бывшая актриса Уинифред Эштон. Свою беседу она начала словами: «Вы знаете, Британия — страна, которая отличается завидным постоянством».
Хотя псевдоним ее взят по названию церкви на Стрэнд и хотя большую часть взрослой жизни она провела в Ковент-Гардене, после этого вступления автор приводит освященный временем пример английского постоянства:
«На прошлый уик-энд я проезжала мимо своего старого дома в Кенте и, притормозив, чтобы взглянуть на него, к своему удивлению, обнаружила, что он совсем не изменился за сорок лет, хотя от него до самого сердца Лондона нет и двадцати пяти миль. К нему все так же едешь через «поля золотой парчи»[25] — на этой неделе вся Англия в лютиках, — в парке напротив все так же пасутся олени, и те же узкие тропинки, протоптанные к общественному пустырю вокруг тех же густо осыпанных розовым и белым майских деревьев».
Пока все знакомо: вероятно, «люфтваффе» осыпают бомбами Лондон (церковь Сент-Клемент-Дейнс была разрушена 10 мая 1941 года), армия, наверное, в боевой готовности, но сердце Англии в десятках тысяч деревушек в сельской местности бьется ровно. И тут она заходит с другой стороны. «Что такое Британия и почему она так много значит для нас?» — задает она вопрос и отвечает: «Думаю, все дело в английской Библии!»
Приведя традиционный рассказ о том, как Библию переводили на английский, Клеменс Дейн описывает в заключение встречу с женой одного деревенского жителя, который воевал в Первую мировую, снова записался в армию и теперь проходит службу в Южной Африке. Та показала писательнице последнее письмо,
«в котором тот справлялся о двух взрослых дочерях и маленьком сыне, рассказывал, что мог, из новостей, переживал, что некому пахать землю, и напоследок посылал привет и поцелуи. И затем, после подписи, добавил постскриптум. Тяжелой рукой, более привычной к черенку лопаты, чем к перу, он вывел: «Так что ободритесь, дорогие мои!»
По словам Дейн, эта фраза дословно взята из Евангелия от Матфея в Высочайше Утвержденной Версии, где Христос является ученикам, ступая по воде.
«Ободритесь; это Я, не бойтесь» [в Новой английской Библии более неуклюжий вариант — «Мужайтесь!»]. И это «Ободритесь!» эхом отзывается в веках [так она завершила беседу, и ее голос слышали в потрескивающем эфире солдаты во всем мире], чтобы и сегодня быть вложенным в уста любого английского рабочего, чтобы прозвучать как голос всего нашего Острова во всех уголках британского мира. Это голос Кэдмона, голос Альфреда, Виклифа, Тиндейла, Елизаветы, Кромвеля, Нельсона, Гордона — всех бессчетных известных и неизвестных мужчин и женщин, которые сотворили Британию и сами есть Британия. И послание это по- прежнему звучит: «Ободритесь, дорогие мои!»
В наши дни ничего подобного не напишешь, и на то есть самые разные причины: у Англии нет даже общей веры, не говоря уже об общем богослужении; знание Библии стало гораздо более ограниченным; современные переложения Писания вызывают намного меньший отклик; если имена Нельсона или Кромвеля большинству слушателей знакомы, то, услышав имя Гордона, они задумаются, имя Виклиф им не скажет ничего, а при упоминании Кэдмона они лишь пожмут плечами.
Допуская, что могу быть неправ, я посетил секретаря «Общества молитвенника» у нее дома в лондонском пригороде Эджвер. Марго Лоренс неустанно борется за сохранение литургии по Книге Общей Молитвы, которая не только была краеугольным камнем молитвенного богослужения англиканской церкви почти со времени ее основания, но и долгие годы являлась для англичан вторым по значению источником многочисленных фигур речи. Она встретила меня в приподнятом настроении, так как только что испытала примерно то же, что и Клеменс Дейн. Водопроводчик заверил, что у нее скоро снова будет горячая вода, словами «скоро вы вернетесь к нам на землю живых».
