Песок сквозь пальцы - Дмитрий Матвеев
Когда ужин был готов, Алексей достал бутылку вина, купленного «в магазине подешевле», растерянно повертел ей: «Ну шо? Отметим финиш? Только… Не могу я ее откупорить. Сможешь?» – передал ему. Он взял нож, аккуратно надрезал пробку, вставил, начал проворачивать, пробка нырнула вниз: «Ну, теперь только внутрь» Справились, утопив пробку в бутылке, разлили по кружкам. «Ну, любi друзi, за завершение? Было не просто, не все дошли, – Алексей поднял брови. –Но мы дошли-таки!» – «Таки да!» – он поддержал Алексея. Выпили.
«Нет, так не пойдет! – запротестовала Регина. – От каждого – по тосту! И сейчас я скажу. Наливай, Леша!». Налили еще, Регина встала, подбоченясь: «За Лешу, за нашего начальника! Мы тут благодаря ему, и этот маршрут был великолепен! Да не все дошли. Некоторые сдулись сразу, некоторые – под конец, – она значительно посмотрела на Богомилу, потом на него. – Но, Леша, мы с тобой – молодцы!»
Он видел, как, готовая взорваться Богомила, вдруг прыснула, отвернувшись в сторону.
«Смейтесь, смейтесь! – Регина торжествующе подняла кружку. – За тебя, Леша!»
Отвлеклись, поели супчику, засобирались. «Э-э! А как же без тоста? Наливай, Алексей! – Регина, похоже, не собиралась выходить из куража. – Сашко, твоя очередь!»
Он поднял кружку: «Ребята, спасибо вам всем. Я ехал сюда, очень волнуясь – справлюсь ли? Все-таки, велопоходы – это не совсем мое. Да и сами видели, какой у меня накат. Скажу страшный секрет – входя в Иерусалим, я был готов сойти с маршрута, так я устал и так, мне казалось, я всех торможу. Но вы были очень добры и терпеливы ко мне, и за эти дни вы смогли заставить меня полюбить… – он сглотнул, бросил быстрый взгляд в сторону Богомилы, –…полюбить крутить педали и ехать вперед. Это, правда, лучше, чем перебирать ногами по равнине. Я обязательно сделаю у себя хороший маршрут, тоже на пару недель, и приглашу вас. А вы – приезжайте! – Он поднял кружку. – За вас, любi друзi!»
Они выпили, разлили еще. Богомила шагнула вперед, сказала: «Ну, я? Честно, я не готова была к такому. Я не ждала того, что мы сделали и таких условий не ждала. Но я рада, що всё закінчується. Рада, що змогла, – она бросила взгляд на него, он кивнул ей ободрительно, поднял большой палец.
«А я, вот, хочу выпить за твою жену, Саша! – вдруг встряла захмелевшая уже, похоже, Регина. – И мы к вам обязательно приедем, зовите!»
Он опрокинул кружку, проглотил вино пополам с комком, махнул рукой и пошел к велосипеду. Не оборачиваясь, сказал: «До завтра! Утром будем, к девяти. Спокойной ночи». Сел в седло, с силой сжал велосипедные ручки-грипсы. К нему подрулила Богомила, тронула за плечо: «Плюнь. Поехали». – «Поехали! Ты замыкай, у тебя задний фонарик».
…В магазине, неподалеку от пляжа, он взял водки, манговый сок, колбасы, сыра, хлеба, хлопьев и молока, вышел с пакетом, загрузил ей в сумку на багажнике. «Нет, ты шо, решил-таки даму споить?» Он кивнул: «Ага. А ты – как? Будешь водку или молоко?» Она тряхнула головой: «А то! Конечно, водку!»
Долго искали хостел, несколько раз перезванивали Олегу, ругали навигацию в телефонах, которая не хотела подключаться без сотовой связи, проехали по какой-то кольцевой Ха-Агас чуть ли не три раза, когда, наконец, вышли на нужную улицу и уткнулись в нужную дверь. Олег вышел им навстречу, открыл калитку, запустил во двор со светящимся бассейном, махнул рукой: «А вон, велосипеды за бассейн ставьте!» Он был, похоже навеселе, и поболтать с соотечественниками был тоже не прочь, в отличие от них, валившихся с ног. После намека он, с сожалением, прервал беседу, рассчитал их за два дня, показал общую кухню, душ, туалет, вручил ключи и наконец-то оставил их в покое.
Богомила рухнула на широкую загудевшую кровать, махнула ему: «Иди ты в душ, я потом». Он подхватил полотенце, чистые вещи, вышел.
Пока она мылась, он приготовил бутерброды, налил водку, понюхал – странно пахнет, травами какими-то. Она вошла, и он сел: «Богомила…Ты просто прелесть…» – «Шо? Вот видишь, и платье пригодилось, не зря я его столько таскала с собой. Нравится? Сама пошила!» – «Ты нравишься!» Он обнял ее, закружил, она поджала ноги: «Ой, стукнешь меня про що небудь!» Он посадил ее на колени, подал стакан: «Дама! Прошу меня простить, что не могу предложить вам чистого спирта, как вы заказывали, только эту рискованную водку, как бишь ее? «Ашкенази», ага! Она пахнет травками, а запить ее можно соком, если что. Ну? Лехаим?» – «Лехаим!» Они чокнулись, он опрокинул стакан – м-м, она еще и сладковатая! Что же это за водка не похожая на водку? А пошла легко.
Она встала с его колен, прошлась по комнате, вздохнула: «Хоть немножко пожить по-человечески, а, Сашко? А наливай еще!» Они выпили по второй, закусили бутербродами.
«Знаешь, – она села рядом на кровать, – я думала в кабинете у Олега, ну, когда заселялись, что я прямо там усну, у него на диване, когда он запустил свою песню про местную жизнь. А сейчас, после душа, я как будто родилась заново. А еще, если ты не заметил, трусики под платье я не надела».
Она запустила ему руку в волосы, он, вдыхая запах ее вымытого тела, поцеловал ее шею, осторожно повалил не кровать. «Нет, погоди!» – она вывернулась, отодвинула стол, щелкнула выключателем. Он сдернул покрывало, и они упали на широкий матрас, на белую простыню, сжимая друг друга и отдавая себя друг другу, как в последний раз. И когда ее опять пронзила дрожь, она, скользнув к нему сверху, прижавшись губами, которые он не закрывал ладонью, к его плечу, все выдыхала и выдыхала его имя, как стон: «Сашко… Сашко… Сашко…»
День двенадцатый: Эйлат, первый день отдыха.
Он проснулся, потому что замерз: «Что? Спальник сполз? Палатка открыта?» Потом сообразил, разлепил глаза. Окно возле большой двуспальной кровати было растворено, вчера Богомила дышала свежим воздухом, а потом они просто отключились. Она спала, завернувшись в теплое одеяло, только нос торчал и пучок черных волос,
