Жюль Верн - Жангада
Запирая двери, Маноэль спросил:
— А где Минья?
— Ее здесь нет! — ответила Лина, выбегая из комнаты своей хозяйки.
— Великий Боже! Где же она? — ужаснулась мать.
Все принялись громко звать:
— Минья! Минья!
Никакого ответа…
— Неужели она на носу? — спросил Бенито.
— Минья! — крикнул Маноэль.
Трое молодых людей и Жоам Гарраль выбежали из дома с ружьями в руках.
Как только они появились на палубе, два каймана побежали им навстречу.
Меткая пуля Бенито попала в глаз одному из чудовищ — опрокинувшись набок, хищник забился в предсмертных судорогах.
Второй стремительно несся вперед. Громадный кайман напал на Жоама Гарраля, сбил его с ног ударом хвоста и кинулся на него, разинув пасть.
В то же мгновение из своей каюты выскочил Торрес с топором в руке и нанес удар. Топор вонзился по самую рукоятку в челюсть каймана и застрял. Кровь залила зверю глаза, он метнулся в сторону, свалился в реку и исчез.
— Минья! Минья! — вне себя звал Маноэль, прибежавший на нос жангады.
И тут третий кайман мощным ударом хвоста опрокинул будку лоцмана, в которой спряталась девушка. Все увидели Минью, бегущую к корме, по пятам за ней гналось страшное чудовище. Между ними оставалось шесть шагов… когда Минья споткнулась и упала.
Второй выстрел Бенито не остановил каймана: пуля скользнула по толстой шкуре животного, не причинив ему вреда.
Маноэль кинулся к девушке, чтобы подхватить, унести, вырвать ее у смерти… но сильный удар хвоста повалил его и отшвырнул в сторону.
Минья потеряла сознание. Кайман раскрыл над ней пасть.
Откуда-то появившийся Фрагозо вдруг ринулся на него и вонзил кинжал в самую глотку. Животное сомкнуло свои страшные челюсти.
Смельчак успел выдернуть руку. Но не увернулся, и кайман, падая, столкнул его в воду. Пошли большие красные круги.
— Фрагозо! Фрагозо! — закричала Лина, упав на колени у борта жангады.
Минуту спустя цирюльник показался на поверхности реки. Он был цел и невредим.
Все протянули к нему руки — Маноэль, Якита, Минья, Лина. Фрагозо растерялся и пожал ладошку юной мулатке.
Минью спас Фрагозо, а Жоама Гарраля — Торрес. Выходит, авантюрист не желал смерти Гарраля? Приходилось признать этот очевидный факт.
Маноэль шепнул что-то на ухо Бенито.
— Ты прав,— согласился растерянный Бенито,— теперь одной тяжкой заботой меньше. И все же, Маноэль, подозрения не исчезли. Ведь можно быть злейшим врагом, но не желать человеку смерти.
Между тем Жоам Гарраль подошел к Торресу и протянул ему руку.
— Я сожалею,— сказал он,— что ваше путешествие скоро окончится и нам придется расстаться. Я вам обязан…
— Вы мне ничем не обязаны, Жоам Гарраль,— перебил его Торрес.— Ничьей жизнью я так не дорожу, как вашей. Но… я передумал… я не хочу сходить на берег в Манаусе, а предпочел бы доплыть до Белена, если, конечно, вы не возражаете.
Жоам Гарраль молча кивнул.
Услышав просьбу Торреса, Бенито в невольном порыве хотел было вмешаться, но Маноэль остановил его, и молодой человек промолчал.
Глава XVIII
ПРАЗДНИЧНЫЙ ОБЕД
Наутро Минья оправилась от пережитого испуга; ее глаза и улыбка благодарили всех, кто рисковал жизнью ради ее спасения. Что до Лины, она, вероятно, была бы меньше признательна храброму Фрагозо, если б он спас жизнь ей самой.
— Я отблагодарю вас, Фрагозо, рано или поздно, вот увидите! — горячо сказала она.
— А как, позвольте вас спросить?
— О, вы сами знаете как!
— Тогда, раз уж я все равно знаю, отблагодарите меня сейчас!
Так было решено, что прелестная Лина — невеста Фрагозо, что они отпразднуют свадьбу вместе с Миньей и Маноэлем.
— Как славно все сложилось! — не уставал твердить Фрагозо.— Но я, право, не думал, что Пара так далеко!
Маноэль и Бенито долго обсуждали последние события. Теперь не оставалось никакой надежды уговорить Жоама Гарраля высадить с жангады его спасителя.
«Ничьей жизнью я так не дорожу, как вашей»,— сказал Торрес. Вырвавшийся у бразильца загадочный ответ Бенито хорошо запомнил. Молодые люди пока ничего не могли предпринять. Им оставалось только ждать, и уже не четыре-пять дней, а семь-восемь недель — пока жангада не приплывет в Белен.
— Здесь кроется какая-то тайна, разгадать которую я не в силах…— размышлял вслух Бенито.
— Да, но мы избавились хотя бы от одной тревоги, Бенито. Теперь нам ясно, что Торрес не хочет смерти твоего отца. Мы же не прекратим своих наблюдений за ним,— успокаивал друга Маноэль.
С того дня Торрес как будто стал вести себя более благоразумно. Он больше не навязывал Гарралям свое общество и не так настойчиво ухаживал за Миньей. Словом, напряженная обстановка, которую чувствовали все, за исключением, быть может, одного Жоама Гарраля, немного разрядилась.
Назавтра, двадцатого августа, у левого берега появились водовороты. Лоцман повел жангаду между правым берегом и островами.
Здесь начиналась территория, усеянная большими и малыми озерами с темной водой, такими, как Кальдерон, Гуарандейна и многие другие. Обилие водоемов указывало на близость Риу-Негру, самого значительного из притоков Амазонки. До этого места великую реку называют еще Солимоенс, но после впадения в нее Риу-Негру она носит только то имя, под которым известна во всех уголках земного шара.
В тот день Араужо пришлось потрудиться.
Протока между островом Кальдерон и берегом, выбранная лоцманом, была очень узкая, хотя издали и казалась широкой. Дело в том, что часть острова, затопленного в половодье, лишь чуть-чуть поднималась над водой. По обеим сторонам протоки стояли рощи исполинских деревьев, кроны которых уходили ввысь на пятьдесят футов, а широко раскинутые ветви сплетались над водой, образуя своды громадной зеленой аркады.
Трудно себе представить что-нибудь более живописное, чем затопленный лес слева по борту, будто посаженный посреди воды. Могучие стволы вставали над спокойной и прозрачной гладью, в которой сложное переплетение ветвей отражалось с необыкновенной четкостью. Отражение деревьев не могло бы быть совершенней, даже если б они были вставлены в огромное зеркало, наподобие тех миниатюрных клумб, какими украшают праздничные столы. Даже самый внимательный глаз не уловил бы разницы между отражением и реальностью. Казалось, будто деревья стали вдвое длиннее и заканчивались, внизу и вверху, широким зеленым шатром, образуя как бы два зеленых полушария.
