Наталья Осис - У самого синего моря. Итальянский дневник
В Италии, как и во всей Европе, активно обсуждается вопрос иммиграции. И вроде бы даже много есть сторонников ее запрета. А еще вроде бы многие не любят иностранцев – по крайней мере, левые при любом случае упрекают за это правых. Но на меня, то есть на эту самую пресловутую иммигрантку, никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не посмотрел косо. Ни разу мне не случилось почувствовать себя незваным гостем в этой стране. Есть у нас сосед карабинер, выгуливающий по утрам гигантского бульдога и очень на своего бульдога похожий. Он как раз любит поговорить «об этих иностранцах», и именно со мной, и каждый раз, когда я напоминала ему, что я-то и есть иностранка, и не просто иностранка, а экстракоммунитария (то есть не из объединенной Европы), он отвечал с широчайшей улыбкой: «Но вы-то, синьора, совсем другое дело!» То же касается и гомосексуальных членов общества. Если завтра устроить референдум по вопросу прав и свобод гомосексуалистов, то еще неизвестно, какой процент жителей Италии выскажется в том смысле, что все мы равны и что у геев должно быть столько же прав на заключение законного брака и воспитание детей, сколько и у остальных. Но если у самых активных противников однополой любви вдруг окажется в соседях приятная и воспитанная гомосексуальная пара, они эту пару немедленно полюбят, будут с ними пить чай, пардон, кофе, болтать на лестнице, в том числе и о том, что хорошо бы запретить во всем мире гомосексуальные браки. А на вопрос соседей-геев «А как же мы?» – они ответят: «Ну вы-то совсем другое дело, синьоры! Сразу видно, как вы друг друга любите, и вон сколько времени вы уже живете вместе, а ведь знаете есть какие? Им бы только по кустам в парке шастать и СПИД разносить!»
Итальянцев в целом вообще не нужно убеждать любить ближнего своего. Они как раз про дальних не очень понимают – как их, дальних, можно любить, если они далеко. А для ближних у них всегда найдется и приветливое слово, и улыбка.
Как лучезарно светятся итальянские улыбки даже самым ранним утром, когда я, например, даже рот открыть еще не в состоянии. La vita non è facile, ma è fantastica! (Жизнь не легка, но невероятна!) – как бы говорят они мне, когда я мычу у стойки бара что-то очень отдаленно похожее на «кофе». Как терпеливо они помогали мне учить итальянский, угадывая, что мне было от них нужно, аккуратно перестраивая мои корявые фразы и выделяя интонацией правильные слова. А ведь сколько раз могли сказать: ничего не понимаю! И имели бы на это право – свои первые опыты общения на итальянском я проводила, имея в запасе не больше десятка стандартных фраз. Они не могут удержаться от подробного рассказа о своих делах – это да, но зато мне не попадалось еще ни одной мамаши, которая говорила бы, что ее ребенок все ест, всегда слушается и идет спать в полвосьмого без единого писка (на детской площадке у Патриарших прудов таких мамаш было полно, и, что самое ужасное, я им долгое время верила). Итальянская страсть входить в детали во время любого разговора может помочь сэкономить массу времени и сил, потому что о детских капризах, поломках машин, ценах в магазинах и других практических вещах итальянцы вам расскажут очень искренне – ничего не утаивая и не приукрашивая. И, кстати, не без юмора. Чудесный, искристый итальянский юмор скрашивает многие разговоры, которые без этой волшебной приправы могли бы показаться… пресноватыми.
С какой радостью нарушат все старательно выдуманные правила, если для этого найдется весомая причина! Мало ли что написано «туалет только для служащих». Если вы находитесь в Италии и при вас есть ребенок, которому приспичило, – смело идите к первому попавшемуся служащему, и он для вас откроет не только туалет, но душ, если только это зачем-нибудь понадобится ребенку. Мало ли что призы положены только участникам рекламной акции, а если в рекламной акции никто не участвовал? Тогда кассирша в супермаркете будет выдавать премии детям, которые помогают мамам делать покупки. Вообще Италия кажется скроенной и сшитой специально для детей. Детей здесь замечают, с ними считаются, их развлекают, ими занимаются – и не обязательно родители. В поезде с ребенком будут играть и разговаривать соседи по купе, в ресторане – соседи по столику, в парке – случайные прохожие, в баре бармен бросит обслуживать всех взрослых клиентов, чтобы расспросить вашего ребенка о его жизни, сделать ему «кофе» – ячменный, молочный или еще какой-нибудь пригодный для малыша. При этом взрослые клиенты ни в коем случае не будут обижены. Они тоже включатся в разговор – не с вами, конечно, а с ребенком. Не беда, если ребенок еще не умеет разговаривать – оживленной беседе незнакомых взрослых с вашим чадом это никак не помешает.
Однажды в ресторане я наблюдала такую сцену: годовалый малыш во что бы то ни стало хотел колотить инструментами для разделки лобстера по тарелке, а родители хотели ему это запретить. Но, как только у него отбирали шипцы и молоточек, он разевал рот и вопил, как пароходная сирена. Родители объясняли ему, что держать в руках эти инструменты можно, а колотить ими по тарелке – нельзя. Малыш кивал головой, но, получив обратно вожделенные предметы, снова принимался колотить ими по тарелке. Родители отбирали молоток, и малыш снова разражался плачем. Все до одного посетителя ресторана бросились к малышу, чтобы его утешить. Родителям было строго сказано: «Дети есть дети. Он же ничего плохого не делает» – и ребенок был уведен стучать по коллекционному фарфору в другом месте, подальше от злобных родителей. Все, кто был в ресторане, с удовольствием подставляли свои тарелки малышу, советовали постучать еще здесь и там, любовались деятельным мальчиком и умильно улыбались. Хозяин ресторана появился в дверях и подбадривал малыша, приговаривая: «Ты как только здесь закончишь, пойдем на кухню – там еще та-а-акие супницы есть и салатницы!» Тут, понятное дело, мальчик потерял интерес к своим инструментам и пулей умчался осматривать кухню. Все были счастливы, особенно родители, которые смогли спокойно доесть наконец, своего лобстера.
Не знаю, чем можно объяснить замедление демографического роста в Италии. Казалось бы, в стране, где так относятся к детям, рожай – не хочу. Но проблему снижения рождаемости замылили уже и левые, и правые. Причем так, что даже страшно делается. Удивительная, кстати, проблема – не ключ, а отмычка – подходит для вскрытия и обоснования какой угодно политической программы. И быстрое обогащение, обещанное правыми, вроде бы должно сподвигнуть людей на размножение, и развитая социальная структура, обещанная левыми, – тоже. Но мне кажется, что корень проблемы надо искать совсем не там. Скорее всего, дело в том, что средняя европейская юность длится очень долго. В Италии диплом получают лет в двадцать пять, а то и в тридцать, потом едут куда-нибудь в Испанию, как бы на стажировку – еще несколько лет. Потом еще несколько лет ищут работу, точнее, место работы, потому что итальянцы, как правило, ищут именно место работы, а не работу. Потом еще несколько лет на то, чтобы оглядеться, подумать, найти дом и, что еще важнее, просто пожить в свое удовольствие.
Когда-то давно мы шутили с моей подружкой Маргошей, что все, почти все мужчины так или иначе застревают в своем эмоциональном развитии – кто в пятилетнем возрасте, а кто в восьмилетнем. И не дай бог только связаться с мужиком, застрявшем в пубертатном периоде. Шутили, конечно, шутили, и даже не на трезвую голову – нами был изобретен специальный коктейль, подвигающий на выдумывание самых невероятных гипотез. Но шутки шутками, а и правда я стала замечать, что чем больше осталось от вихрастого неугомонного мальчишки во взрослом дядьке, тем с ним веселее и интереснее. С девчонками сложнее, я же сама девочка. Модели легко придумывать для других, и чем меньше их знаешь, тем проще уложить все, что знаешь, в одну модель (вот почему я столько моделей для итальянцев выдумала и ни одной – для русских!). И все же гипотеза вечного детства в применении к итальянцам мне очень нравится. Она и вправду многое объясняет. И то, что итальянцы постоянно оглядываются на взрослых серьезных северных соседей, предпринимая отчаянные и безуспешные попытки обустроить свою жизнь как у больших. И ту легкость, с какой они эти попытки оставляют, как надоевшую игру. «Посмотрите, как в Германии и Швейцарии работают, посмотрите, как они живут, – передразнивает иногда Сандро журналистов. – Посмотрите лучше на их лица!» Очень я люблю своего старшего мальчика, когда он так решительно отказывается быть взрослым. Люблю и соглашаюсь: и что это, действительно, за жизнь с такими лицами? Точнее, какая же это должна быть жизнь, если от нее становятся такие лица? Мне, оказывается, жизнерадостные разгильдяи нравятся гораздо больше, чем благовоспитанные зануды.
В одном только мы с мужем не сходимся: Сандро очень жалеет, что дети так быстро растут, а я просто сплю и вижу, как бы наши дети поскорее выросли и начали вести себя как ответственные, взрослые и хорошо воспитанные люди – словом, чтобы не было так уж сразу заметно, что мои дети воспитываются в Италии. Ну или чтобы они хотя бы посередине улицы не застревали, со всем остальным я уже почти смирилась…
