Луи Буссенар - Охотники за каучуком
— Это ты верно сказал, сынок, — заметил серьезным тоном Луш, — надо работать. Работа, видишь ли, даст нам свободу.
— Старик спятил, не иначе! А ведь котелок у него варил что надо.
— Ты, верзила, малый неплохой, — отозвался Луш, — разве что глуп, как тюлень. Может, ты, когда спишь, тогда умнеешь, только это никому не заметно.
— Вон оно что, старик решил меня пропесочить! Это хорошо, а ведь я боялся, что он рехнулся… И что же, ты говоришь, что нам надо заняться добычей каучука?
— Да, племяш, если не хотим здесь подохнуть.
— А что, это нам поможет выбраться отсюда?
— Да!
— И что, надо сделать надрезы на деревьях, подставить стаканчики и собрать в них сок, а потом прокоптить его в дыму?
— Вот именно. А уж после этого мы сможем пустить кровь плантатору, вывернуть все его потроха наружу, поджечь его жилье и самого его закоптить на манер черной обезьяны коата.
— Черт побери!.. А ты правду говоришь?
— Да не будь я Лушем и вором в законе.
— А скажи нам, как это все будет?
— Нет, это сюрприз. Сегодня повеселимся, погуляем на славу, а завтра начнем пахать.
Сказано — сделано, и сделано на совесть. После целых суток пьянства и разгула Луш, бодрый и свежий, как после хорошего сна, принялся снова плести лыжи из волокон арумы. Товарищи его с рассветом отправились на сбор каучука, что случилось первый раз за все время. Скоро были готовы каркасы лыж. Работа у Луша шла очень ловко, навыки к ней он приобрел еще сидя в тюрьме, так что к полудню лыжи были готовы. Наученный опытом, старый плут изменил их форму — сильно вытянул в длину и сократил в ширину, придав им сходство с маленькой пирогой. Посередине было устроено гнездо для ноги, которое крепилось к лыже прочными волокнами лианы пиассабы. Сами же лыжи были сплетены так прочно и плотно, что казались сделанными из грубой ткани.
Очень довольный своей работой, Луш подвесил каждую лыжу на нижних ветвях дерева, зацепив ее двумя лианами, и развел под деревом огонь. Развел он его не в том очаге, где обычно готовилась еда, а прямо на открытом воздухе, чтобы лыжи скорее подсыхали. Тем временем вернулись подневольные серингейро, неся ведра с молочно-белой жидкостью. Изображая из себя deus ex machina[81] и желая еще усугубить окутывавший его покров тайны, Луш работал в полном молчании. Он взял одно из ведер, с видом знатока осмотрел жидкость, одобрительно кивнул и вылил все содержимое ведра в одну из лыж, затем поболтал плетеным каркасом, чтобы жидкость равномерно распределилась внутри, после чего подставил лыжу под дым костра. Не прошло и двадцати секунд, как внутри образовалась тонкая непромокаемая пленка.
Настоящий взрыв радости встретил этот первый успех. Теперь все поняли загадочные слова шефа: «Работа даст нам свободу!» Луш, насладившись триумфом, соизволил объяснить сообщникам, как пришла ему в голову подобная мысль. Очень просто, как только он увидел, что ил просачивается сквозь плетеные лыжи. Так что дело совсем несложное!
— И вправду, просто, — восторженно сказал Красный. — Дураки мы, что раньше не додумались.
— Это уж всегда так, — заметил Кривой, — очень просто, а поди додумайся сам!
— А скажи-ка, старина, — заметил Геркулес, — что бы тебе вместо этих непромокаемых лаптей не сделать сразу такую же пирогу, куда бы мы все поместились?
— Да, ты ведь прав, — поддержали другие бандиты.
— А вот и нет, — возразил Луш презрительно. — Большая пирога будет недостаточно прочна, да и как вы заставите ее двигаться по этой густой жиже? Вес самой лодки, да еще наш в придачу — такую тяжесть никакие весла не смогут сдвинуть с места. Надо быть сущим идиотом, чтобы плыть на развалившейся лодке. Да вы вспомните хотя бы плот!
— Да, ты, старый жулик, всегда прав.
— Ладно, брось ему объяснять. Говори дальше. У нас же просто душа горит узнать, как отсюда выбраться!
— Проще простого. Человек, обутый в эти непроницаемые для воды поршни, даже если не сможет скользить, как на коньках по льду, то все же, надеюсь, сможет идти не проваливаясь. А это главное. Надо только подымать и передвигать ноги, как на суше.
— Браво!.. Браво! Честь и хвала Лушу, самому продувному из всех жуликов! Мы спасены! И берегись теперь, плантатор со всей своей оравой!
— Ну, детки, потише. Посмотрим еще, как дельце выгорит. Дайте-ка мне закончить эту пару лыж и убедиться, насколько они непромокаемы, а тогда уже будем радоваться.
Весь запас сока, собранный утром, пошел на пропитку лыж, и только к вечеру они стали достаточно непроницаемы для воды. На следующий день все отдыхали, чтобы произвести решительный опыт и либо убедиться в его успехе, либо оставить всякую надежду на побег. Как и раньше, Луш обвязал себя лианой вокруг подмышек, взял в руки длинный и легкий шест, обул лыжи и медленно ступил в тину. На миг все зрители замерли в тоскливом ожидании, но оно быстро сменилось бурной радостью. Луш стоял, не проваливаясь, на черной массе, похожей на жидкий асфальт.
— Ты крепко стоишь, старина? — спросил его Геркулес сдавленным от волнения голосом.
— Как на суше! Но глядите, теперь я пойду. А теперь самое трудное… если я смогу удержаться на одной ноге, все будет хорошо.
С большой осторожностью Луш поднял ногу, занес ее вперед и продвинулся сантиметров на шестьдесят. Ободренный этим опытом, он проделал то же со второй ногой. Обе лыжи работали прекрасно! Старый плут так хорошо соизмерил их длину и ширину, что можно было спокойно двигаться. Правда, очень медленно, да велика ли важность! Спешить было некуда, у них уйма времени.
Луш, удостоверившись в качестве своей работы, сбросил спасательный канат и смело прошел около ста шагов от берега, затем, довольный результатом проверки, вернулся, весь сияя, к радостным товарищам.
— А теперь, дети мои, — возвестил он, — наше освобождение — вопрос нескольких дней. Так давайте все за дело!
Однако разные случайности задержали их на острове дольше, чем они рассчитывали. Во-первых, они не умели плести. Несмотря на усердие всех людей, никто из них не мог сплести волокна арума так плотно, как было необходимо, и придать им форму, так удачно найденную старым Лушем. Изготовление этих мудреных приспособлений для хождения по болоту пришлось целиком доверить главарю. Как он ни старался, больше одной пары в день сделать не удавалось, но и это было уже хорошо. Товарищи же его занимались, как и раньше, сбором каучука.
Дней через десять вся работа была закончена. После новых испытаний лыжи признали годными. Довольные каторжники, уже увидевшие, что сбываются их пламенные мечты, назначили на завтра свое выступление в путь. Однако ночью над островом разразилась одна из тех тропических гроз, о которых мы не имеем представления в нашем умеренном климате.
