Фарли Моуэт - Путешествие на Коппермайн
Болезни и голод так подкосили дух англичан, что к началу следующей зимы их оставалось не больше двадцати. Эскимосы поселились напротив их дома, на противоположном берегу бухты, и часто делились с ними чем могли — в основном тюленьим мясом, жиром и китовой ворванью. С наступлением весны эскимосы снова перебрались на материк, а вновь побывав на острове летом 1721 года, застали в живых всего пятерых англичан. Отчаянно нуждаясь в подкреплении сил, несчастные сразу накинулись на принесенные эскимосами тюленье мясо и ворвань и съели их прямо сырыми.
Эта пища так расстроила их желудки, что трое англичан вскоре умерло, а оставшиеся двое, хоть и были очень слабы, выкопали им могилу, работая по очереди. Еще много дней прожили они, часто поднимаясь на вершину скалы недалеко от их дома и подолгу всматриваясь в море к югу и востоку от них, как бы ожидая, не покажется ли спасительный корабль. Долго простояв так, безуспешно вглядываясь в даль, они опускались на землю друг подле друга и горько рыдали. Наконец один из них умер, а другой был настолько истощен, что, истратив последние силы на рытье могилы для своего товарища, упал и тоже умер.
Так мы узнали, чем кончилась первая попытка отыскать медные копи.
Весной 1768 года несколько северных индейцев, пришедших выменять нужные им товары в Форт Принца Уэльского, снова принесли вместе с несколькими кусочками меди рассказы о большой реке. Это побудило мистера Мозеса Нортона, коменданта крепости, отправиться в Англию и там представить дело достойным внимания Компании. В результате совет директоров решил снарядить знающего и сообразительного человека в сухопутное путешествие для определения долготы и широты местонахождения устья реки, а также для составления по пути следования карты территорий с попутными наблюдениями и замечаниями. Сочли, что я вполне смогу возглавить экспедицию, поэтому летом 1769 года, когда мне не исполнилось еще двадцати четырех лет, Компания обратилась ко мне с предложением возложить на себя этот труд.
Я не замедлил согласиться. В ноябре, когда в крепости опять появились северные индейцы, мистер Нортон нанял нескольких мне в проводники, хотя они сами никогда реки Коппермайн не видели. Меня снабдили огневым припасом и всем прочим примерно года на два. Сопровождать меня должны были двое белых слуг, выделенных Компанией, двое охранников (индейцев кри, нанятых где-то на южных факториях) и порядочное количество северных индейцев в качестве носильщиков.
Сделав все необходимые приготовления, чтобы выступить 6 ноября, я простился с комендантом и друзьями в Форте Принца Уэльского и выступил в путь под звуки пушечного салюта из семи орудий.
Девятого числа после перехода реки Сил (Тюленьей) я спросил вождя северных индейцев, «капитана» Чочинахо, как скоро мы сможем достичь лесной полосы — до сих пор мы двигались на северо-запад по неприветливой голой местности. Он уверил, что не позже чем через четыре-пять дней, и эта весть приободрила меня и моих спутников. Но его слова так сильно разошлись с истиной, что и через десять дней никаких признаков леса не показалось в той стороне, куда мы направлялись, хотя на юго-западе порой темнели лесные массивы.
Холод уже заметно усилился, захваченные с собой припасы быстро истощились, а на голых холмах, по которым мы брели, невозможно было поймать никакой, даже самой мелкой, дичи, поэтому в конце концов индейцы были вынуждены круче повернуть на запад, и наконец девятнадцатого мы дошли до редколесья из невысоких деревьев, где смогли подстрелить несколько куропаток.
Двадцать первого мужчины отправились на охоту, а женщины пробили лунки во льду озерка неподалеку от нашей стоянки и поймали несколько рыбин. Вечером мужчины вернулись с добычей — тремя оленями-карибу, причем довольно упитанными, но так как нас было много, а желудки индейцев поистине бездонны, после двух или трех хороших трапез от трех туш мяса остались жалкие крохи.
Починив сани и снегоступы, мы снова направились на северо-запад, часто видели следы оленей и большого числа мускусных быков, но добыть нам никого не удалось. Перебивались только куропатками, да и тех было так мало, что каждому на день доставалось не больше половины птицы.
Теперь стало ясно, что «капитан» Чочинахо не желал успешного завершения нашей экспедиции. Он неустанно расписывал мне предстоящие трудности, всячески пытаясь погасить мой энтузиазм, к тому же не раз намекал, что желал бы вернуться на факторию. Когда же он понял, что я по-прежнему полон решимости продолжить путь, то перешел к более решительным мерам, одной из которых был отказ снабжать нас добытой дичью.
Убедившись в том, что даже голодом не склонить нас к повиновению, он уговорил нескольких соплеменников тайно сбежать, прихватив несколько мешков пороха с пулями и другие необходимые предметы. Затем он объяснил мне, что двигаться дальше будет неблагоразумно с нашей стороны, так как он со всеми остальными собирается пойти по другой тропе навстречу своим семьям. Он объяснил, как нам добраться обратно, и направился на юго-запад, оглашая лес громким смехом, а нас оставив наедине с совсем невеселыми мыслями. От Форта Принца Уэльского нас отделяли почти две сотни миль, а физические и душевные силы были очень подорваны голодом и усталостью.
В нашем положении долго раздумывать не приходилось. Бросив пару мешков пороха и пуль, мы повернули назад. Примерно через день пути нам посчастливилось подстрелить куропаток, и первый раз за несколько дней мы смогли поесть. 11 декабря мы вернулись в Форт Принца Уэльского — к моему великому стыду и к удивлению коменданта. Так окончилась моя первая попытка найти великую реку медных копей.
Глава вторая
Во время моего отсутствия на факторию пришли несколько сильно бедствовавших от голода северных индейцев. Один из них, по имени Конниквизи, сказал, что бывал когда-то неподалеку от реки, которую я искал, и поэтому мистер Нортон нанял его и еще двух его соплеменников сопровождать меня во втором походе.
Чтобы возможно больше облегчить наше продвижение, мистер Нортон не советовал нам брать женщин, хотя хорошо знал, что нам не обойтись без их помощи при переноске грузов, выделке шкур для одежды, установке вигвамов на стоянках, сборе хвороста и во многом другом.
Я же со своей стороны не желал обременять себя европейцами. В прошлый раз индейцы так мало заботились о двух моих английских спутниках — Исбестере и Мерримане, что я решил не брать их с собой. Исбестер очень хотел снова сопровождать меня, но Мерриман был по уши сыт подобными экскурсиями и, похоже, радовался, что снова очутился в безопасности среди друзей.
